Конечная – остановочный павильон с огромной буквой “А” на крыше. Седой водитель, поторапливаемый женщиной-кондуктором, не спеша исчезает в кустах, чтобы справить нужду. На обратном пути автобус подпрыгивает пуще прежнего, слева от меня точно кадры киноленты движутся серые мёртвые пятиэтажки. Я кладу руки на спинку впереди стоящего сидения, а на них – голову: “Как же грустно! Как грустно!” На моих глазах набухают слёзы, но всё же не проливаются. Вот она, дымящая ТЭЦ, донельзя напоминающая атомную станцию. Продавщица в магазине назвала её второй по значимости достопримечательностью Северного после памятника Ленину. Поворот налево. Кольцевая. СЕВЕРНЫЙ-ВОРКУТА. На первой кольцевой остановке, что напротив шахты Северной, в автобус заходят двое мужчин и две овчарки. По салону пробегает лёгкий сквозняк перегара. — Четыре, — говорит один из собачников кондуктору, покупая билеты. Вот так и едем в Воркуту по Кольцу: подпрыгивая, с русскими людьми и немецкими собаками. За окном шахты, угольные терриконы да железная дорога, прижимающаяся к автомобильной. Под наполовину ясным небом автобус простукивает колёсами о переезд. Двуногие и четырёхлапые пассажиры спокойны. Посёлок Октябрьский. Островок заброшенных домов во главе со зданием с колоннами сызнова возвращает на экран окна Северную Элладу; наземные стволы шахт вблизи походят на Александрийские маяки. 48-ой километр Кольцевой. Но разве в Греции я? Не жёлто-чёрная ли это пустыня с оазисами? Не Африка ли это? Не африканцы ли это вокруг меня? Нет. Это русские. Русские, они и в Африке русские. Сидят в чёрных кепках, чёрных куртках, синих джинсах. Она – в красной беретке, он – с портфелем. Один – с усами, второй – с щетиной. Те двое – с собаками, прочие – без. Для полного торжества сюрреализма не хватает в нашем автобусе только чёрного помбура – мифического помощника бурильщика, любящего вмешивающегося в работу всего. То свет заморгает на насосной станции, то бур уткнётся во что-нибудь и застрянет в нём навсегда. Чёрный помбур, он как чёрный дембель или синий слесарь. Помните, как в слесарных хокку Дурненкова? Тихо в цехах, Только где-то печально Бьётся о бампер кувалда. Третья смена. *** Мастер играет на кото. Даже во сне понимаю, Что мне вставать в полшестого. -10- |
|