|
Словно в застилающим глаза тумане прошёл я по Привокзальной, по Матвеева и упёрся в голубой шар, опоясанный голубым кольцом – в знак “67-ая параллель”. О, приземлившаяся летающая тарелка! О, крохотный голубой Сатурн! О, шестьдесят седьмая! Ты ли это? Ты ли это, усыпанная вахтовками и прячущимися в гаражах вездеходами? Уже Автозаводская, но где же автозавод? Нет его. И я, как бродячий пёс – с окраины на окраину. О, где же ты Воркута? Где ты, мой народ? Где ты среди остовов брошенных машин и гигантских луж во дворах? Тихо всё в округе, пустынно. Бросил вещи, прилёг надолго на кровать. Но что это вокруг? Что это пощипывает тело со всех сторон? Ах, это северный вечер. В стекло окна ударил порыв северного ветра. Вдруг стало легче. Я оделся и вышел на Снежную. Кто-то встал, а кто-то никак Не может встать, когда захочется. Кто-то спал, а кто-то не мог, Когда беда и одиночество. Линда, “Северный ветер” Между окраинных серых пятиэтажек, стоящих на высоких фундаментах, засыпала тундра: одновременно и близкая, и уходящая до горизонта. Я глядел на тебя и думал, что, кажется, ты и есть край света, край мира, кое-где подпёртый горами Полярного Урала. Тут показался мой народ: гуляющие в темноте дети. Затем показался зелёный вездеход, прежние огромные лужи и ночь. Что же там, на Кольцевой? И что там, в центре города? Но что же всё-таки на Кольцевой?.. Я вернулся в комнату и под треск федеральных каналов, рассказывающих про красивую московскую нефтяную жизнь, закрыл глаза. Снаружи заморосил дождь. О, как же ты тут, Воркута? Как ты тут, в двухстах километрах от Карского моря? Здесь, за полярным кругом? Дай ответ! Не даёт ответа… Сегодня уж точно… Что же будет завтра? ЗАВТРА. Дай ответ! Накрапывает дождь, подпрыгивающий желтый автобус, управляемый женщиной, едет по разбитой асфальтовой дороге. Всхолмленная тундра за окном отчего-то вся пожелтела и почернела. Мимо проплывают шахты. Они будто египетские пирамиды среди грязных песков – такие же редкие. Остановка. Как ты тут, Русь, за полярным кругом? Здесь, в Заполярном? — Плохо, — отвечает она словами полной прохожей в беретке с трясущимися руками, — очень плохо. Я, когда останки своего сына забирала в ста семидесяти километрах от Грозного – так здесь хуже… Мы стоим на улице Фрунзе, центральной улице Заполярного, половина которой омертвела. Заброшенные пятиэтажки и трёхэтажки, разбитые стёкла окон, собака, выглядывающая из подъезда без входной двери. Примыкающая к Фрунзе улица Красных зорь такая же – с опустевшими домами и административными зданиями. Снова моросит – то неожиданно начинающийся, то неожиданно прекращающийся – дождь. Женщина достаёт из сумки трясущимися руками бумажку с расписанием автобусов – мой будет в четырнадцать сорок. -5- |
|