на главную

Я бы хотел оказаться в Древней Греции, но зачем мне Древняя Греция, если за окном развалины Промышленного? Главные среди них – остатки дома культуры с колоннами. Классический стиль.

После шахты Центральной на обочине дороги возникает монумент шахтёрам, погибшим в шахтах со дня освоения воркутинского угольного материка. За ним – большой пруд, в котором отражается стройный ряд мёртвых пятиэтажек Юршора. Можно ли допустить существование в России опустевших концентрационных лагерей? Освенцимов и Бухенвальдов? Если глядеть с Кольцевой на Юршор, то – да. Под тёмно-синим небом четыре здания-близнеца с чёрными проёмами окон выстроились в ровную линию. 38-ой километр Кольца.


На фоне пустынной жёлто-чёрной тундры в глаза бросается ещё одно маленькое придорожное кладбище, с аркой, внутри которой стоит католический священник, скорбящий о погибших в лагерях Воркуты литовцах. Если на обычных дорогах России о трагедиях напоминают венки на обочинах, то здесь, на Севере – полноценные кладбища.

Спуск с пригорка, коричневеющая на экране стекла громадная ТЭЦ – посёлок Северный.



СЕВЕРНЫЙ.


В Северном, как и везде тут, люди ходят без зонтов даже при не самом слабом дожде. “Маленький дождь – это не страшно”, – учат большие воркутинцы маленьких.

Если бы прогноз погоды в Воркуте и её посёлках разбили не на четыре части – утро, день, вечер и ночь, – а на кучу мелких-мелких промежутков времени, то дождь был бы с дюжину раз и дюжину раз его бы не было.

И он всегда настолько мелок и короток, что проще на несколько минут спрятаться под любым навесом, чем тратить силы на раскрытие и закрытие зонта.


Не как в той шутке из центральной России:

Дождь третий день мешает дачнику поливать огород.


В Северном же ни дач, ни приличной части живых домов, ни школы №9. Лишь крошащиеся стены да два бетонных голубых глобуса с проходящей вдоль одного из экваторов надписью “Крым наш” встречают невидимых учеников.

Возможно, эти мальцы сейчас танцуют вокруг меня, потому что из рупоров окружённого заброшенными домами дворца культуры звучит громкая музыка.

Музыка раздается со всех углов его крыши – и точно солнце озаряет собой площадь между Ясным и Солнечным переулками, навсегда оставляя в памяти след-татуировку. Как выглядит эта наколка? Скорее всего, это изображённый по пояс шахтёр, держащий перед собой весы. На правую половину его туловища надета тёмная рабочая одежда, на левую – светлая праздничная: пиджак, рубашка и галстук. Лежащие на чашах весов кубик угля и скрипичный ключ уравновешены. Воркутинский Инь-Ян.


Заскочив в ПАЗик, отправляющийся в Воркуту транзитом через Цементозаводской, я пристально вглядываюсь в окно: в посёлке, что стоит аккурат позади Северного, заброшено почти всё.


-9-

пред 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 след