|
Подчас живёшь и сам не понимаешь, как неожиданно попадаешь в сказку. Ну, или в ту реальность, которая при определённых обстоятельствах ничем от неё не отличается. К примеру, сначала думаешь: “Боже, как же я люблю российские четырёхвагонные электрички! Сядешь в такую, поедешь…” Садишься в такую в Новороссийске ранним, ещё тёмным, ноябрьским утром и едешь. И вроде всё как обычно: тепло, горсть пассажиров в твоём вагоне, настроившаяся на три с половиной часа пути, слева пестреет оранжевыми огнями проснувшийся город, а справа на фоне светлеющего неба всё чётче проявляется рельеф Кавказских гор. Вблизи горные склоны коричнево-жёлтые, покрытые низкой порослью кустарника. Если не знать, где именно ты находишься, если ещё и в это время вдруг пробудиться, то легко можно подумать, что ты на Дальнем Востоке, в амурской тайге или в окрестностях Магадана. Хотя вдруг проснуться в электричке – момент, вероятно, не из лучших в жизни, а скажем прямо – из худших. Кто из вас открывал в беспамятстве глаза в вагоне – тот поймёт. Ни денег, ни телефона. Нет, может, вы и, правда, просто уснули и проснулись, ничего не лишившись – так тоже бывает. От станции к станции горы становятся всё ниже и ниже, вагон постепенно заполняется людьми. Ты смотришь в окно, проводишь рукой по скамейке – нет, уже не всё как обычно. Сиденье и спинка, точно под старину, обиты коричневыми деревянными рейками. Озираешься: не хватает деревянного стола с зелёной настольной лампой, либо торшера, либо канделябра с горящими свечами. Рисуешь в воображении то, чего не хватает. И вокруг уже будто сидят не рядовые российские пассажиры, а люди во фраках и шляпах, в вечерних платьях с веерами, в очках с пенсне. Время мимолётно изменилось – для полной смены обстановки не достаёт лишь схожего изменения пространства. И вот оно происходит, только далеко не беглое: на Россию опускается туман. На горы, на кусты, на железную дорогу. Всё кругом белым-бело. И ведь только-только отъехали от Новороссийска, и едва на улице посветлело, а в электричке загорается свет. Ничего уже не видать в этом густом тумане – хоть глаз выколи. В такой белой пелене вовсе кажется, что попадаешь в фильм “Мгла”, снятый по повести “Туман” Стивена Кинга. Вглядываешься в клубы за окном – и мерещится, что вот-вот на электричку начнёт бросаться всякая нечисть. Но не заморская, а русская – состав же по России едет. То ли высунется Вий с вурдалаками, то ли вылетит Баба-Яга, то ли выпорхнет трёхголовый змий, то ли выскочат кикиморы с лешими. Обернётся тогда поезд паутиной, вымажется коричневой и зелёной слизью, облипнет грязевыми разводами – и окончательно въедет в какую-нибудь сказку. Тотчас мимо вагона пронесётся Иван-Царевич на сером волке с Еленой Прекрасной на руках, белка под елью станет грызть золотые орешки, на камне будет восседать Алёнушка, старик закинет невод в море, пролетит ковёр-самолёт, под водой заиграет на гуслях Садко. О, сказки! Русские сказки! Как же внешне расходитесь вы с былью! Герои ваши совсем не похожи на современных жителей России, что едут рядом в служебных синих куртках с блестящими серебряными полосами, с тележками, в беретках, с полиэтиленовыми пакетами, что едут и молчат. О, молчание! Больше всего люблю я тебя в русском транспорте! Будь то электричка или маршрутка. Едут эти сплошь русские, молчат. Не грустят, не веселятся – просто думают о чём-то своём или вообще ни о чём не думают. Глазеют себе в окно, вглядываются в туман или же куда-то сквозь него. И нет никакой разницы в молчаниях: ни на юге, здесь, на Кавказе, ни на Дальнем Востоке, ни в Сибири. Это одно и то же молчание: русское молчание. -1- |
|