|
Купив в 2011 году билет на поезд из Москвы во Владивосток, я собрался понять Россию за шесть дней, просто проехав через неё всю. Но в свои двадцать семь я сильно ошибся: моя поездка по стране и моё понимание заняли пять, возможно – лучших, лет моей жизни. Зато теперь, присовокупив к теории в виде прочитанных вузовских учебников, исторических и экономических книг практику, охватывающую множество посещённых уголков России, от Калининграда и Смоленска до Владивостока и Магадана, от Мурманска и Воркуты до Таганрога и Владикавказа, от сёл и городков в европейской части России до Екатеринбурга и Челябинска, от Новосибирска и Красноярска до Комсомольска-на-Амуре и Хабаровска, прибавив к этому ещё и практику, содержащую общение с людьми со всей России, я могу рассказать читателю, каким увидел устройство российской жизни. Сразу отмечу, что во все точки, кроме Магадана, я добрался по земле, на поездах и автобусах, отчего реальная география увиденных мест во много раз шире, как и география реальных мест жительства встреченных мной россиян: от ближайших к путям следования деревень до соседних республик и областей. Итак. Чтобы читателю правильно представить себе общую картину российской жизни, нужно с самого начала не впадать в крайности. Необходимо понимать, что дело здесь не в заброшенных улицах Воркуты, не в покинутых кварталах лежащих вдоль воркутинской кольцевой посёлков городского типа, потому что Воркута – это моногород, а уголь давно уступил место на мировом рынке природному газу. Пустые пятиэтажки, половина окон которых по-прежнему застеклена, остовы школ и домов культуры не должны вводить читателя в заблуждение. Вместо этого у него обязан возникать другой вопрос: “Почему вместе с населёнными пунктами государство бросило умирать людей?” Плюс, в частном порядке, у читателя должно появляться недоумение по поводу того, что российское телевидение не показало ни одного общего вида Воркуты в репортажах о недавней аварии на шахте “Северная” – зритель мог лицезреть только главную проходную. Но о четвёртой власти, прессе, чуточку позже. Аналогичное, отсылающее к рыночным законам, сравнение можно провести, и говоря о многих запустелых российских деревнях, ведь урбанизация, начавшаяся ещё при Советском Союзе, заставила работоспособный народ уезжать в города, оставляя в избах своих родителей, дедушек и бабушек. Именно из-за городского наступления ныне одни лишь пенсионеры доживают среди мрачных серых домов с заколоченными окнами. Теперь крайности оставлены в стороне, и можно перейти к главному, которое, как не хитро вывести далее, заключается в том, что судить о российской жизни в десятых годах XXI века следует по большим и малым городам, где множество бетонных домов обшарпано, а на лестницах, ведущих к набережным и городским площадям, порой не хватает каждой второй ступеньки, пусть бы речь шла о Торжке или Дивногорске; судить следует по состоянию общественного транспорта, коим в подавляющем большинстве мест является старенький трясущийся “ПАЗик”, перевозящий людей точно скот; судить следует по дорогам, что испещрены выбоинами практически все, кроме центральных, как в Иваново или в Волгограде; судить следует по месячной заработной плате россиян, эпизодически превышающей десять-двадцать тысяч рублей. Но тут читатель воскликнет: “Эй, писатель, это же только внешняя сторона! Пусть и получившаяся столь безрадостной! А что же, что же там, внутри? Есть ли какой-то огонёк, согревающий души людей? Говорящий, к примеру, что не только у них, конкретных, такие проблемы, а такие проблемы – у всех-всех?” -1- |
|||||||