|
Предисловие. Нижеследующие строки навеяны меню архангельского кафе “Кают-компания”, что располагается в самом начале Воскресенской улицы, прямо напротив железнодорожного вокзала. Закуска под названием “Сон мичмана” сразу же запала в душу, и я решил когда-нибудь обязательно посвятить ей рассказ. СОН МИЧМАНА. Мичман Краснопёров Семён Дмитриевич заснул. На своём белоснежном корабле он резво плыл по бесконечному синему морю. Нигде вдалеке не виднелось даже маломальской земли. Ни тебе островов, ни едва различимых мысов материков. Только Семён и море. Волны проносились мимо как десятки текущих друг рядом с другом пресных рек, подгоняемых свежим непринуждённым ветром. Поверхность воды была буквально усыпана блестящими на солнце русалками. Их ослепительные огромные груди возвышались пологими холмиками над прокатывающимися гребнями. Мичман смотрел на них и представлял себе кочковатое поле, между кочками которого невыносимо хотелось пробежаться, нырнуть в борозды, выпрыгнуть обратно из пучины наверх и упасть на пелену сладких бюстов лицом непременно вниз. Обнять их и нежиться, поглаживая каждый. Краснопёров так и делал. Выпрыгивал за борт рыбкой и сливался воедино с мириадами русалок. Он мог бежать по воде параллельно кораблю, мог плыть за своим судном, вообще не шевеля руками и ногами. Когда Семён вновь оказался за штурвалом, он дополнил водную гладь золотыми рыбками. Теперь всё в округе блестело в два раза ярче и красочнее, словно море драгоценностей, словно полотно из единовременно найденных кладов. Когда мичману хотелось передохнуть, тёплый безоблачный день в секунду сменялся сказочно-звёздным чёрным небом. Краснопёров ложился на спину прямо на палубе, закидывал руки за голову, брал в рот соломинку и закрывал глаза, окрылённый манящим к себе космосом. Как только он открывал их снова, светлое время суток было уже тут как тут. Семён плыл строго по прямой, по одному и тому же курсу. Успокаивающий пейзаж, наделяющий сполна душевным равновесием, притягивал самые разные раздумья. Бывалый моряк, слегка пальцами покачивающий штурвал в такт морю то вправо, то влево, размышлял о том, что он никогда в своей жизни не встречал старшего мичмана Карасёва. Об этом товарище много рассказывалось небылиц, всяческих неординарных историй. Но главным в них было то, что после абсолютно каждого разговора с Карасёвым собеседник впадал в ступор, из которого впоследствии вообще мог не выйти. Сколько так пропало моряков, скольких жизнь так выбросила за борт... Произнося про себя эту фамилию, Семён ловил себя на скользком ощущении, что он, сам того не ведая, возвышает Карасёва в своих глазах, ведь фамилия у психологически подавляющего мичмана совсем другая – Растворцев. Все как один твердили, что Карасёвым он стал после того, как в наисолёнейшем Индийском океане поймал на бамбуковую удочку речного карася. Случай, конечно, небывалый. “Что бы интересно было со мной, если бы я его случайно встретил?” – задавался вопросом Краснопёров. -1- |