|
Блондинка взяла кекс, покрутила его несколько раз пальцами, но раскрывать обёртку не стала. Вместо этого она вернула сладость обратно на подоконник: — Ты мне тоже понравился. Правда, не сразу, — просияла улыбкой попутчица и тотчас опять посерьёзнела. — Знаешь, у меня есть своя теория любви. И она не про вечную любовь, что было бы актуально для этого города. Я верю... Даже нет, слово “верю” не подходящее. Вера – это что-то о будущем, которое – непонятно, наступит или нет. Я же – о том, что существует здесь и сейчас. Я признаю такую любовь, которая есть сейчас. Это – то, что я точно знаю, что чувствую. Я могу просто подумать о ней – и я сразу же буду знать, что она есть прямо здесь, и есть во мне. Есть совершенно точно, без всякой иллюзорной веры. Любовь – это здесь и сейчас. Как жизнь. И я не про секс – я про любовь, про чувство. Уже завтра её может не быть. Я не знаю, когда она кончится. Может, она и не кончится – этого я просто не знаю. И не хочу об этом думать. Может, это вообще мимолётное настроение. Но оно настоящее! И я хочу думать только о нём, о том, что точно знаю, в чём уверена, что чувствую. Если чувство есть сейчас, то оно точно есть. Живое и настоящее. Это самое главное. Понимаешь? Андрей медленно кивнул в знак согласия, ничего не говоря. Лина снова подняла с блюдца гостиничный кекс, покрутила его и второй раз отложила. — Поэтому я хочу тебе сказать, — продолжила она, — что люблю тебя. Прямо здесь и сейчас. Я не знаю, сколько это продлится во мне. Но сейчас я люблю, во мне есть это чувство. Я очень привязалась к тебе за этот вечер. Мне комфортно и интересно. Признавшись, девушка затихла. Её чаявший взор не отрывался от владивостокца. Неожиданное объяснение в любви поразило дальневосточника. Сверх того, спокойное произношение слов ещё больше усилило эффект от них. Голос Алины абсолютно не дрожал, а его громкость являлась обыденной. Впрочем, самообладание начало возвращаться к оцепеневшему приморцу довольно быстро. Влюбившийся едва ли не с первого взгляда в блондинку, он набрал воздуха и с плохо скрываемым волнением ответил: — Я – тоже. Люблю тебя здесь, сейчас. Улыбнувшаяся водитель белого кабриолета протянула Андрею руку. Он осторожно сжал её пальцами одной ладони и погладил другой. — Обними меня, — нежно прошептала Лина. Не дожидаясь реакции владивостокца, адвокат ловко сдвинулась на противоположный конец подоконника и прижалась спиной к груди молодого человека. Он сперва бережно обнял девушку обеими руками, а затем – крепко-крепко. Двое гостей Временогорска на протяжении пятнадцати минут молча любовались погружавшимся в сон городом. Редкие прохожие и проезжавшие машины нисколько не нарушали воцарившейся повсюду гармонии. — Всё, мои глаза закрываются, обнимешь меня так же на кровати? — спросила красотка. — Обязательно. — Тогда пойдём спать. Утро вечера мудренее. Ты сам так сказал. Завтра, всё решим завтра. А сегодня давай останемся в сейчас. — Хорошо, так и сделаем, — охотно согласился Андрей, веки которого тоже стали смыкаться. — Только ляжем прямо в одежде. Я обожаю так засыпать. Это – лучшее засыпание. Ты ложишься – и, ничего не делая, не снимая одежду, не ставя будильник, никуда не идя, просто засыпаешь. А ещё ты меня обнимешь... — Сейчас, я тогда сдвину кровати. Без особых усилий дальневосточник соединил спальные места. Задёрнувшая шторы блондинка немедля легла у ближнего к стене края и отвернулась от окна. Выключив ночник, приморец устроился рядом. Он подтянул до пояса лёгкое покрывало, вслед за чем вновь обнял спутницу. Сон вместе с темнотой в два счёта окутали ходоков, не позволив им даже начать всерьёз задумываться о произошедшем и происходившем или же внимательно прислушаться к свистевшим мгновениям. -112- |
|||||||
|
пред
след
|
|||||||