|
Дальневосточник пришёл в полное замешательство. Он даже не мог припомнить, случалось ли когда-нибудь с ним вообще что-то подобное. Будто набрав в рот воды, молодой человек замолчал – и по центру двора установилась тишина. — Ладно, не серчай. Значит, виноваты чутка перед тобой, раз заставили водителя тут тебя высадить, — попытался вскорости оправдаться детина. — Может, и врёт радио! Всё-таки журналист – одна из двух древнейших профессий! Давай хоть поможем чем тебе – подскажем, как отсюда доехать, куда нужно, или как туда дойти. Владивостокец в недоумении продолжал безмолвствовать. Он ещё раз пристально посмотрел на первое лицо – и почему-то захотел сглотнуть слюну. Но она отсутствовала. Туманный гость ощутил, что в горле невыносимо пересохло, отчего пить пожелалось больше всего на свете. — У вас тут магазин далеко? — буркнул Андрей, словно растолканный жаждой. — А то пить охота... — Какой далеко?! — воспрянул пухлячок. — Тут, до конца квартала проходишь – и вона сразу на перекрёстке. Второй направил в сторону четырёхэтажки руку и немедля махнул ею же: — Да что вертеть туда-сюда?! Пойдём, вона самим показать – раз плюнуть! Услышав поступившее предложение, приморец узнал ни с чем не спутываемую родную нотку. Она заключалась в том, что простые добродушные россияне всегда предпочитали лично проводить прохожего до нужного места, а не только описывать словами дорогу. Благодаря этому бывший беглец неожиданно осмелел: — Ну пойдём, коль не шутишь. Дальневосточник поднялся с бронзовой лавки – и все четверо неспешно зашагали, куда ранее указывал пухляш. Любитель катаклизмов на первых же метрах уподобил новую большую компанию Д’Артаньяну в сопровождении трёх мушкетёров. “Да, тут теперь и тысяча чертей может появиться из-за угла, – домыслил туманный гость, – или вообще сам Боярский, только-только обменявший лошадь на свою первую шляпу”. Покинув тенистый двор, четвёрка мужчин вышла на прежнюю улицу Якутского Моста. Её украшал ещё один монумент. Вылезший из уличного колодца металлический слесарь задумчиво опирался подбородком о ладони, прижатые к крышке люка. Рабочий навеял молодому человеку образ знаменитого омского “Степаныча”. — У вас тут прям памятник на памятнике, — поделился наблюдением Андрей. — Почему так? И что за герои-то такие? Доминошники, водопроводчики, ссущие собаки? — Чтоб прям памятник на памятнике – это только на этой улице, она спецом такой задумывалась, — заговорил небритый, шедший рядом с владивостокцем. — А вот тематика – да, всюду единая. Везде люди живут, везде возникают проблемы. Кому их обнаруживать и кому их решать? Простым людям. Не власти же. Власть – это ленивая имитация бурной деятельности в приказном порядке. Она проблем создаёт больше, чем решает. Поэтому подлинные герои – кто? Простые люди. А после решения проблем и до их нового возникновения кто – герои? Простые люди. Для кого они решают проблемы? Для себя. Не для власти же! Когда проблем нет, геройство заключается именно в том, чтобы их не создавать. Поэтому праздно играющий доминошник – герой. А тот, кто создаёт ему проблемы, то есть, например, ворует из бюджета, удлиняя отсрочку замены старых труб из-за нехватки денег – не герой. А даже совсем наоборот – антигерой. Таким тут памятники не ставят. Власть – это хорошие, плохие и ужасные дела за спиной. Если ставят памятники представителям власти, то не только забывают о том, что она натворила плохого и ужасного, но и делают её сакральной (наделяют священным содержанием. – Прим. автора). Андрей предпочёл не комментировать сказанное. Вместо этого он вспомнил как никогда подходившее правило имярека: разделяй страну и государство. -26- |
|||||||
|
пред
след
|
|||||||