|
То же скверное чувство, как он предположил, испытал Иван Петрович. Подсудный приподнял было лысую голову, надеясь рассмотреть происходившее в амфитеатре – и сразу же обхватил её руками. “Какая тут победа над политикой??” – лихорадочно вспомнил свою цель владивостокец. В ужасе молодой человек уставился на гигантский экран. Однако, когда табло оставалось отсчитать последнюю секунду, оно внезапно погасло. Судьи переглянулись. Тотчас председатель нажал расположенную перед собой кнопку внутренней связи, ругнулся во встроенный в стол микрофон, но на чёрном полотне ничего не загорелось. Наоборот, экран вкупе с президиумом и лобным местом накрыла огромная тень. — Смотри, смотри! — раздались с разных сторон оклики. — Вот она, сама небесная справедливость! Я знал, что она есть, что это всё не россказни! — Неспроста! Увидев, как людские головы одна за другой начинали откидываться назад, Андрей медленно направил взор вверх. Происходившее над амфитеатром заставило приморца обомлеть. С неба спускалось безостановочно роившееся облачко. Чем ближе оно становилось к парламентскому центру, тем всё более заметными делались для владивостокца силуэты, которые образовывали белые клубы. Если сперва явно угадывался ребёнок с родителями, то после в воздухе парил крупный знак равенства. — Небесная справедливость, как она есть! — промолвил кто-то сбоку. Движение облака вниз продолжалось до тех пор, пока оно в виде старинных весов с двумя чашами не зависло на уровне верхнего края табло, аккурат между судейской трибуной и лобным местом. В установившейся мёртвой тишине не было слышно ни шёпота, ни кашля, ни депутатского шарканья к пустовавшим рабочим местам коллег. — Не будет вам суда по закону! Будет суд по справедливости! — грянул грубый женский голос изнутри белоснежных весов. Вырвавшаяся угроза, точно ветер, вытянула из клубов несколько маленьких временных белых хвостов. Сурово возвестив толпу, незримая гостья продолжила уже спокойно: — Принимая во внимание два противных друг другу факта – пустячковость грехов, воспрещающую Федькину родиться в России, и его любовь к России – а любовь, я напомню, является главной в нашем мире, – я приняла решение. Облачко взяло короткую паузу. Оно будто дожидалось окончания своего превращения из весов в мужчину с женщиной, державшихся за руки. — Я не говорю о том, что есть после смерти, и есть ли что-то. Я сужу категориями представленного дела, какими бы они не были. А в нём судебной оценки требует место описываемого перерождения. Исходя из этого, Федькин справедливо заслуживает родиться в небесной России, но – на самом-самом краешке, на её границе, чтобы его и заметно не было. Оттого в следующей жизни ему следует быть пограничником. И раз грехи его столь мелки и незначительны, конкретным местом его службы должен стать один из самых спокойных участков, а именно – граница с небесной Монголией, посёлок Небесные Наушки. Таково моё решение! Судебное заседание окончено! Испуганные и одновременно заворожённые присутствовавшие не сразу осознали сказанное облаком. Однако едва за дальневосточником громыхнули первые аплодисменты, их подхватил весь второй ярус. Хлопки на верхних рядах живо слились в сплошную овацию. Фанат стихий ударял ладонью о ладонь, как, по его мнению, никогда за свою жизнь не бил. -88- |
|||||||
|
пред
след
|
|||||||