|
— Попугайский баобаб, что происходит в этом белом проходе?! — буквально вскрикнул я внутри себя. — Ты был самым молодым кваггой! — пропищала самка хамелеона. — Ты был самым старым кваггой! — восторженно запричитал дымчатый кот. — Ты всегда будешь в нашей памяти! — застрекотал неизвестный мне коричневый пернатый. — Да что здесь происходит?! Обычно грозные носороги жалобно уставились на меня, грустные крокодилы совсем не собирались нападать. — Никто не вечен под Луной! — завыла вскинувшая голову пятнистая гиена. — Брат! Я тебя никогда не забуду! — прорычал сгорбившийся леопард. — Зачем они меня мертвят? Что же такое?! И почему я один, когда всех уж точно подвое? Где остальные квагги?! — Да что вы?! Что, что вы несёте?? — рявкнул я словно гром. — Есть, есть ли тут ещё квагги?? — Ты был последним кваггой, старик! Прими это с честью! — заухал мохнатый исполин. Когтистого великана поддержали торопливо замахавшие крыльями птицы. Сложенные перья столь быстро взялись рассекать воздух, что звучание каждого их взмаха напоминало глухой просвист падающей с высокого дерева толстой ветки. — Я последний?! Был?! Как был?? В беспамятстве я остановился и прижал подбородок к сердцу. Оно не билось... — Я умер?? Это что, мои проводы??? — Пока мы живы, жив и ты! — загоготала пара гусей. Проявившийся средь морд, ушей и грив белый светящийся выход вселил в меня ещё больший, пронизывающий душу насквозь, ужас... — Не-e-eт… — задрожал мой внутренний голос. Не помня себя, я вновь упёрся – невидимая сила в момент меня грубо подтолкнула. Ещё раз, ещё… Видя моё отчаянное сопротивление, что есть мочи завыли и заверещали все животные, закричали и заголосили все птицы, стали метаться по пузырям все рыбы, водяные паучищи забили лапами по прозрачным стенкам. Лишь ждущие у выхода люди, замыкавшие собой живые ряды, не содрогались и не вопили на всю округу: — Всё к лучшему в этом лучшем из миров, сынок! — сдерживая подступающий к горлу ком, выдавил из себя человек-самец, и прислонённый к его лицу чёрный предмет испустил повторную белую вспышку, схожую по яркости с выходом. — Смерть не худшее из зол! Многие из нас мертвы всю жизнь! — с текущими по щекам слезами проронила человек-самка, то смотрящая на меня, то водящая маленькой деревянной палочкой с пушистым хвостиком по белому полотну. Покорившись неизбежному точно чудовищнейшему из хищников, я обернулся у самого порога слепящего проёма: все, все смотрели на меня... Змеи, черепахи, буйволы, страусы, пятившиеся передо мной по воздуху на всём белом пути колибри и сновавшие между копыт юркие грызуны. Все, все те, кто живёт и останется жить на нашей большой земле… — А я, я ухожу… Я, исчезающий вид. Но не я первый и не я последний! Сколько нас ещё таких на подходе… — Да, всё к лучшему в этом лучшем из миров. Смерть не худшее из зол, ведь многие из нас мертвы всю жизнь. Жизнь… Жизнь, в которой больше не будет меня, белоногого квагги… Не станет больше квагг на нашей большой земле… Обращаться ко всем с назиданием я не стал, потому что не видел в этом никакого смысла. Я просто молча повернулся обратно и сделал последний шаг в белое небытиё. В нём было тепло и мягко. Белизна окутала меня как пух сейбы. Мои ноги полностью побелели и слились с тем, что меня окружало. Затем побелел хвост, побелела грива, спина, шея, стал белеть нос. — Всё! Всё!! Меня больше нет… Я исчезаю... Исчезаю! Попугайский баобаб, да я почти исчез!! Я – исчезн -2- |
|||||||