|
А если бы я ещё и залакировал всё это бутылкой вина ценой в сотню-две кирпичиков хлеба – как московские жители, интуитивно осознающие свою серость и одинаковость, лакируют себя татуировками, пытаясь выделиться из толпы себе подобных, причём наколки их почти всегда являются либо фразами на английском языке, в чём как никогда выражается столичное подсознательное преклонение перед Западом, либо иероглифами, должными отразить “богатый” внутренний мир людей, не понаслышке знающих толк в восточных мудростях, – то я, вероятно, обесчестил бы целый переулок своими рвотными массами! Это, именно это, читатель, видит по телевизору российская периферия. Это видят бюджетники, это видят из раза в раз обманом оставляемые без зарплаты вахтовики, кои мотаются по нефтяным и газовым буровым, по карьерам и валкам леса. Это видят получающие мизерные оклады работники военно-промышленного комплекса, призванного в первую очередь защищать “европейскую” Москву и живущую в ней “элиту” России. Это видит бессчётное количество таксистов, не могущих найти себе достойную работу и готовых из-за бешеной конкуренции на дорогах везти пассажиров даже за семьдесят рублей. Если же у россиянина нет лишних семидесяти рублей, то ему придётся, как я повторюсь, читатель, ехать на старых-старых трясущихся “ПАЗиках”, что повсеместно, от Архангельска до Дальнего Востока, являются главными российскими средствами передвижения. Ему придётся ехать до перерабатывающих некоторые природные ресурсы заводов, до кое-как сводящих концы с концами редких фабрик, до блошиных рынков на площадях городов, до обветшалых жилых домов, в то время, как в Москве уже и не встретишь автобуса или трамвая без электронной бегущей строки, кондиционера и мягкого тканевого сидения! Хорошо обустраивать быт, когда у тебя много денег. Даже – очень приятно. Знаешь, читатель, вот прямо сейчас мне хочется одеть белую рубашку – и запустить новое городское железнодорожное кольцо, по которому будут летать одни современные “Ласточки”! Да-да, “Ласточки”, а не типичные российские старые электрички с деревянными лавками и электрошкафами в середине каждого из вагонов. Захочет же россиянин хоть временно пожить, как живут люди в Москве – добро пожаловать в банк за микрозаймом под огромный процент. А захочет просто жить, отдельно – ух, какой он, читатель! – тут уж не обойтись без гигантского ипотечного кредита, да ещё и с переплатой в два-три раза, невольно отсылающего к новому крепостному праву. Впрочем, идентичный по сути кредит, на такое же в точности жильё, но в разы более дорогое, предлагают и жителям всероссийской кормушки – не только же за счёт одного обслуживания перемещений нефте- и газодоходов банкам существовать! Понимаешь, читатель, когда человек мне говорит, что он работает в банковской сфере, то я уже понимаю, чем он в сих стенах занимается, за счёт чего и кого живёт, как живёт весь финансовый сектор России, её биржи и все те цифры, что движутся в виде бегущей строки по экрану телевизора – там, под без устали раскрывающимися ртами журналистов. Ах, читатель, и тут ты дождался! Помни, нам бы с тобой ещё и труд – мы бы всё перетёрли! Акулы пера, четвёртая власть… За счёт чего живёт она, четвёртая, покрывающая всё то, что происходит в России, и уж как минимум недоговаривающая обо всё об этом, я понимаю тоже. Журналисты – первые лжецы страны. Ещё большие, чем политики, потому что журналист ложь размягчает, украшает и подносит россиянам, словно прилежный официант, на плоскоэкранном голубом блюдечке. Таковы разрозненные части российской жизни, которые связывает одна длиннющая извилистая политическая нить: проценты, что получают по итогам выборов победители – это всё правда! Правда, читатель! Ну, может, процентов набирается не шестьдесят-семьдесят, как насчитывает избирательная комиссия, но около пятидесяти уж точно. -3- |
|||||||