|
Вечерний Кремль вплыл в розовое небо как медленно поднимаемый театральный занавес. Тёмно-серые башни и бежевые стены выползали из-за деревьев и жилых домов будто огромные, быстро растущие грибы после обильного летнего дождя. Взмывший вверх высоченный белокаменный Троицкий собор как центральный, самый высокий гриб кремлёвской грибницы. Что, если все кремли в России объединены в одно целое? Где-то там, под землёй. Грибница-Русь? Кто знает, куда она расширяется сейчас? Быть может, ещё один русский кремль неожиданно вырастет в Вашингтоне или Рио-де-Жанейро?! В Сиднее или между египетских пирамид?! Мы причалили к узкой полоске берега, перед бежевой стеной. Пока Вадим сворачивал лодку, я подошла, провела рукой по гладким, почти горизонтальным камням, из которых был сделан наш Кремль. Не кирпич, а гладкий камень! Нигде такого кремля нет! Ну, разве что в соседнем тысячелетнем Изборске стоит издали похожая крепость. Только по размерам совсем не столичная. Без серых заострённых башен, целиком бежевая, но из того же гладкого камня! И там, и там стены точно аккуратно сложенные каменные хлебные лепёшки. Словно в древности их выпекали специальные бабушки. Просто месившие своими руками каменное тесто. “Бабули, сделаете сегодня пару стен?”. “Конечно! Какие проблемы!? Нам сварганить стену – раз плюнуть”. Не успела я мысленно договорить, как внезапно сзади меня обнял Вадик, повернул к себе лицом и жадно поцеловал! Вы знаете, я прямо ощутила себя в той далёкой древности. Будто у Кремля на Великой кружили ладьи и струги. Везде развивались разноцветные паруса. Полонез кораблей, вальс или мазурка? Чёрт их знает! И Вадим, словно древнерусский воин, в сером шлеме, серой кольчуге, прижал меня, древнерусскую красну девицу, одетую в красное платье, к бежевой стене Кремля. Он точно вернулся из долгого похода, ко мне, ко мне одной! И я, и я ответила ему ещё более жадным поцелуем. Да так, что он немного даже оторопел. — Красавица, да нам надо спешить домой! И мы поспешили. Мы неслись с корзиной и свёрнутой лодкой к автобусу, замеченному вдали. Успели. Спешили к дому. Выронили от нетерпения у двери ключи. Открыли. Открыли другую дверь и упали в ночь. В ту самую потрясающую ночь. Как, как за такие воспоминания не поставить пятёрку? Но им всё нужно объяснять, раскладывать по полочкам, так сказать – научно обосновывать. И на это у меня есть Петя. — Дети! — Марина Николаевна приподнялась со стула. — А сейчас мы послушаем Петю. Вы знаете, что Петя у нас – вундеркинд в третьем поколении. Поэтому внимательно прислушайтесь к тому, что он скажет. После его слов вам всё должно стать понятно. Петя встал, слегка радостно улыбаясь. Он не сомневался, что именно ему учительница доверится и в этот раз. К тому же привычка растолковывать непонятные людям вещи была доведена в нём родными до автоматизма. Домашние вечера семейного просвещения – лучшие тренеры ума. С пелёнок. С яслей. На два года младше одноклассников? Никакой разницы. Главное – то, что в голове. Рты же у всех одинаковые. — В стихотворении Кати я никакой похабщины не увидел. А скорее даже наоборот. И вот почему. Во-первых, разберём смысл рассказанного, ведь он – основа всего. Мне уже не раз доводилось сталкиваться с описанной в этом стихотворении сутью. Здесь налицо синдром внезапного обрусения или, как его ещё называют, синдром прозрения московского дурака. Он возникает, когда гости из столицы – возьмём именно их в качестве самого наглядного примера – не по своей воле попадают в особенную российскую периферию. Тут два важных подпункта для понимания общей картины. Первый. Они оказываются в глубинке именно случайно, потому что командировка, посещение бабушки, поломка навигатора, приказ партии или вынужденный из-за не сделанной вовремя визы выезд на шашлыки в окрестности близлежащего города целенаправленными причинами посеще- -3- |