|
Красно-белый гроб, в цветах “Спартака”, поставили на табуретки. Взрослые и молодые окружили бездыханного Славяна. Одет он был в новенький чёрный спортивный костюм с красными вставками, который сам же и купил всего несколько дней назад. Если вы приобретаете себе костюм, официальный или спортивный, или новое платье, то задумайтесь: может, вас в нём и похоронят. Славкины стопы облачали новые чёрные кроссовки, так же недавно купленные им, в фирменном магазине по акции “Вторая пара – бесплатно”. Ботинки-близнецы он подарил своему соседу, стоявшему тут же, у гроба. От чего Славян умер – от славянской татуировки, набитой в области сердца, или от чего-то другого, – было уже неважно. Когда крышку прибили гвоздями, когда в крышку гроба забили последний гвоздь, мы подняли Славяна и понесли вглубь кладбища. С огромным трудом у нас получалось петлять по узеньким тропинкам между вразнобой ютящихся могил. Подчас повороты составляли все девяносто градусов, и тянулись один за другим. Из-за тяжести гроба его постоянно приходилось перехватывать, а потом – и вовсе меняться с кем-то из идущих сзади. Мы шли, и каждый поочерёдно говорил со Славиком: “Славян, куда же мы тебя несём? Ну, Славян… Что же происходит??..” У вырытой могилы красно-белый гроб положили на верёвки, и работники-таджики опустили его вниз. Тотчас они взяли лопаты – и принялись закапывать Славика. И пусть потом друг Пётр саркастически замечал, что закапывали Славяна, ратовавшего за славян, таджики, что в его ноги поставили крест, а Славик считал себя атеистом, что на поминках в рюмки разливалась водка “Путинка”, а Славян выступал против существующего государства, коему свойственно вопросы взаимоотношения народностей решать без приглашения русских, но всё же Славик, искренне любивший Россию, Русь, русский народ, ныне покоится возле Русской улицы и санатория “Русское поле”, а позади его могилы растёт красивейшая берёза высотой с девятиэтажный дом. Послесловие. Иногда, когда я вижу и слышу дождь, я представляю кладбища, на которых лежат все те, кто ушёл от меня. Я представляю, как капли падают на их могилы, и вода начинает пробиваться вниз сквозь землю, и кажется, что и я пробиваюсь вместе с ней, но пробиться не могу, как если бы все ушедшие от нас улетали в космос с одинаковой скоростью, и мы, умерев, отправлялись бы вслед за ними. Вместе летели бы мы среди черноты, комет и звёзд, любуясь удивительно красивым миром, но расстояние между нами никогда бы не уменьшалось и не увеличивалось. Иногда, когда я вижу прохожих с татуировками, то думаю о своих наколках. Нет, не о тех, что на теле – у меня их нет, – а о тех, что на коре головного мозга. О таких, как Славик, как поездка на поезде из Москвы во Владивосток, как поездка по БАМу. Я знаю, что татуировок-Людей у меня в жизни будет штук пять или шесть, что одна из них – это фанат московского “Спартака” и жизни Славян. Пусть земля тебе будет пухом, мой красно-белый друг. Может, ты сейчас в своём аду, который мы для тебя как-то воображали в полутьме плацкартного вагона: вечно на матче Израиля и одной из кавказских сборных. А, может – в своём красно-белом раю, где “Спартак” и его болельщики вечно празднуют выездное чемпионство на самарском пляже. Это я только что придумал. -5- |
|||||||