|
— Андрей, — ответил я встречным движением руки. — Пойдём-ка, ёлы, отсюда поскорее. Знаешь, куда тут податься? — Куда… — задумался я толику, но быстро вспомнил: — Можно в “Царя”. Вон, кафешка у следующего светофора, прямо у путепровода. Я, я угощу вас. — Давай. А с угощением – брось. Я, что, баба? Мужчина полубегом добрался до дыры в заборе, поднял лежавший в светофорной тени белый полиэтиленовый пакет. Засунув внутрь массивные кусачки, он так же шустро возвратился обратно – и мы отправились вниз по улице к располагавшемуся над сауной придорожному кафе “Царь”. Питейное заведение имело такое название явно неспроста, ведь сразу за путепроводом начинался парк Царицыно. Седовласый Савелий, отчества которого я решил не спрашивать, тем более, что он сам ограничился при знакомстве лишь именем – да и, по моему мнению, обращение к человеку старшего поколения или начальнику по имени не несёт в себе ничего зазорного или позорного, а даже – наоборот, особенно если человеку самому это приятно, – выглядел коренасто, был роста чуть ниже среднего, голова его из-за короткой шеи будто подпиралась плечами. Неприметная серая футболка, коричневые брюки и чёрные туфли с лёгкостью помогали творцу слиться воедино с московской ночью. Мы молча дошли до путепровода, атлантом поддерживавшего чёрное небо, и повернули налево, к “Царю”. Шаги наши всю дорогу выходили спокойными, даже нарочито спокойными, несмотря на покидание места преступления. “Так надёжнее”, – предупредил в самом начале непродолжительного пути Савелий. Еле освещавшиеся широкие ступени сперва громоздились прямо перед нами, а затем лестница резко вильнула вправо. Из-за увесистой коричневой деревянной двери вынырнул полумрак, посреди которого в просторном зале стояли такие же, как дверь, массивные коричневые деревянные столы со стульями. Посетителей насчиталось пять человек: молодая пара – крепыш-брюнет и худенькая блондинка с длинными вьющимися волосами – о чём-то ворковала в самом дальнем углу помещения, аккурат же у бара заседали трое уркаганского вида мужчин средних лет. Их шарообразные головы, сзади и по бокам выбритые почти под ноль, увенчивались на макушках темневшими волосяными озёрцами, донельзя схожими с шапочками католических священников – пилеолусами. Взамен сутан на спинках стульев, невзирая на лето, висели чёрные кожаные куртки. Троица окинула нас изучавшими взглядами и, не найдя ничего для себя интересного, продолжила говорить о чём-то своём, из раза в раз отчаянно жестикулируя. — Давай недолго, а то меня жена ждёт, — предупредил Савелий, как только мы заняли столик, отстоявший примерно на одинаковом расстоянии от обеих компаний. — И давай по пиву, без крепкого. — Никаких проблем, — не отошедши от дня рождения, даже обрадовался я поступившему предложению. — Как скажете. Позёвывавший молодой щупленький официант без промедленья принёс нам две бочкообразных кружки светлого “Царицынского” и тарелку сушёных кальмаров. — Ну что ж, — усмехнулся Савелий. — Уверен, ты не из полиции – вид у тебя точно не тот. Особенно – причёска. Слова собеседника отозвались во мне с неприятцей. Впервые мои длинноватые волосы, кои при большом желании могли бы быть собраны в крохотный хвост, чего я, впрочем, ни разу ещё не делал, получили подобный отзыв. С другой стороны – мне же это было на руку. — Тут и спорить нечего, — вскользь улыбнулся я. — Имелся бы хоть намёк на то, что я оттуда, вы бы со мной разговаривать не стали... — Тут ты прав – я очень осмотрителен. Тьфу-тьфу, по сей день не попадался. — Что ж, — продолжил творец, — ты, наверное, хочешь услышать, зачем я это сделал, и как часто делаю? Делаю частенько. Зачем, и как пришёл к этому? Вот тут я чутка поделюсь. Бывают, ёлы, такие моменты, когда хочется рассказать обо всём наболевшем первому попавшемуся человеку. Сегодня как раз тот самый случай. -3- |
|||||||