|
С самого детства Федор находил черты строительства во всем. Проходя мимо совсем не похожих друг на друга возводимых зданий, он замечал, какие у них фасады, крыши, различал архитектурные стили, достраивал про себя и через мгновенье видел, какой надлежит быть будущей крыше, как расположатся окна, водосточные трубы, как ляжет черепица или шифер. И уж точно не могло остаться без его внимания присутствие множества техники на новых строительных площадках. Как только выделялось место под будущий дом, Федору тотчас представлялись сцены из неснятых фильмов Сцены, в которых группы людей или, словно в фантастическом кино – роботов, захватывают во время войн чужие территории. Только здесь в отличие от фильмов выделенные участки земли вместо солдат с ревом делали своей собственностью строительные краны. Они казались ему вполне живыми. Краны, как какое-то войско, захватывали территорию, обрабатывали ее и, сделав все нужное им, молча уходили, оставляя своими наместниками нескольких управляющих из числа людей. Уходили искать все новые и новые свободные места для нападения. Раскрыв “вражеский” заговор и достроив в уме все, что только можно, Федор понял, что после окончания школы он совсем не оставил себе выбора – юноша поступил в архитектурный институт. Студенческие годы были свежими и несущими в зубах-месяцах что-то новое, неизведанное. Друзья, знакомые, девушки, девушки, девушки… Федора понесло и, как это нередко бывает, не доучившись и до конца третьего курса, он загремел в армию. Военная служба оказалась очень похожей на ночное небо. То ты видишь звезды в подсиненных глазах, то звезды смотрят на тебя с плеч, то ты сам становишься звездой местного масштаба, отмаршировав положенное. Лишь прапорщик Черетнев, регулярно подкидывающий его роте тяжелую работу, походил на унылую бело-блеклую луну. Когда прапор злился на безделье, Федор отчетливо видел, как лицо прожженного вояки покрывается красными кратерами. Когда же Черетнев уходил в запой, в его складских владениях можно было смело высаживать американские “Аполлоны”, чем солдаты с завидной периодичностью пользовались, добывая жизненно важные хлеб, сахар и газировку. Дембелем несостоявшийся архитектор с превеликим трудом все-таки восстановился в прежнем учебном заведении, где следующей же осенью познакомился с Катериной при достаточно забавных обстоятельствах. После занятий он шел в соседнюю булочную, чтобы купить буханку “Дарницкого” и батон “Нарезного”, напрямик пересекая сосновый парк, хотя путь по сравнению с маршрутом, пролегающим через постоянно затененные дворы, был в полтора раза длиннее. Ему, как обычно, просто приятно было прогуляться вдоль стоящих по обеим сторонам стройных салатовых сосен. Величавые деревья внушали спокойствие, отчужденность от снующих по парку людей, заставляли забыть о любой спешке. Те, кто находился снаружи невысокого заборчика, были страшно далеки от происходящего внутри. Федор барражировал по центральной аллее размеренным шагом. Заметив вдали навстречу идущую девушку, он практически не сконцентрировал на ней своего внимания. Однако, сблизившись на расстояние, позволяющее более-менее подробно изучить особенности впервые увиденного человека, взгляд сам собой сфокусировался на одежде незнакомки. Вроде бы ничего удивительного в вещах, надетых на нее, не было, но… “Одежда как одежда”, – думал почти вслух Фёдор и тут же сомневался в своих мыслях. Лишь один нюанс никак не позволял глазам отпустить девушку из поля зрения - цвета её одежды являлись полной противоположностью цветам его одежды. Её синяя блузка – его черный свитер, ее черная юбка – его синие джинсы, ее синие босоножки – его черные туфли. Через пять лет у них появился первый ребенок. Еще через четыре – второй. Жизнь покатилась своим чередом. Фёдор разрабатывал, выдумывал, конструировал новые дороги и мосты. Работа никогда не казалась ему скучной. К тому же абсолютно каждое рабочее утро начиналось для него и его коллег уже ставшими обыденно-расслабляющими улыбками. -2- |