|
— Как зачем? Чувствуешь, как тут тепло, в перьях? Это снегирь даёт тепло. Ты спросишь меня, откуда же он берёт его? Суть такова. Наш гигантский снегирь периодически засыпает и падает, оставляя под собой мёртвых снегирей. Их тушки перегнивают, и получается нефть. Ей мы заправляем наш “дом”. Вода у нас всегда есть – это снег. Есть еда – это кусты ягод, растущие в гнёздах, которые мы соорудили давным-давно, беря с собой каждый год по веточке, по горстке землицы. Брали семена – посадили ягоды. Это и есть наш замечательный юг. Так живут все птицы. Скажу даже больше и громче. У кого-то судьба – стать нефтью. У кого-то - вернуться в летние леса, чтобы стать нефтью как-нибудь потом, но обязательно стать. Это и есть конечный смысл нашей жизни. Причём все мы становимся тяжёлой нефтью марки Urals. А бывает, что к нам прилетают птицы из других стран – они превращаются в лёгкую нефть марки Brent или прочие там WTI-и. От них меньше мазута, а значит - больше тепла. Так что заморские пернатые у нас в почёте. — Конечно, — продолжил он, — люди, если бы узнали, позавидовали бы такой быстроте образования нефти, позавидовали бы не имеющему аналогов полураспаду снегирей и прочих крылатых… — Что же делать, если люди найдут наш юг? — Это вряд ли. Мы же находимся в Хартленде, в сердцевине Евразии. Это самое труднодоступное и защищённое место! Слева - Уральские горы, справа – якутские горы, сзади – сибирские, впереди – Северный ледовитый. А от центра этого четырёхугольника до самого верхнего края – непроходимые снежные холмы и леса. Сюда человеку ещё долго не добраться. С неба же наших огромных птиц и могучих деревьев, растущих в низине, не отличить. Кроны их находятся на той же высоте, что и равнинные, обыкновенные, берёзы. Хартленд – самое надёжное место для зимовки. Он – наша естественная крепость. Ну, засиделся ты совсем… Бери спасённую и лети! Лети, я прикрою тебя! Постараюсь всё объяснить снегирям правильно и по правде… *** Едва увидев возлюбленную, мой друг затрепетал, бросился к ней словно новороссийский бора. В лихом кружении оба голубка слились где-то в вышине. Ох, как любо-дорого было на них смотреть! Пляшущий танец красного и жёлтого! Запрещающий и предупреждающий огни светофора, который я видел, раз долетев до Наро-Фоминска. А после них всегда зелёный – цвет леса, а значит вечного счастья. Я недолго в гордом одиночестве наблюдал за влюблёнными. На резвящуюся пару собралось посмотреть невероятное количество синиц. А пташки, ни на что не обращая внимания, всё щебетали, сливаясь в единое целое в воздушном окрыляющем танце... Всё-таки окрылённые дважды птицы очень дорогого стоят! К вечеру же, с подачи моего товарища, я неожиданно опять стал героем. Счастливый жёлтодруг, как я уже привык его называть, не уставал рассказывать обо мне, о моём подвиге. И тут все восхищались мной. Все синицы узнали обо мне. От радости вкушали они ягоды, чирикали. И под конец всего этого праздника, отчего-то всем своим нутром и внешней помпезностью невыносимо похожего на похороны снегиря, ко мне подлетела она – моя синица. Мой ориентир, моя любовь с первого взмаха крыла. — Ничего себе! Да, ты – герой. Прямо принц настоящий. Возьмёшь меня к себе принцессой? — Конечно! Конечно!! — радостно всщебетнул я. — Ура! Ура! Ура! -6- |