|
Стол в нашем отсеке наклонён под приличным углом к окну, крючки для одежды отсутствуют. Но это совсем неважно, потому что за вагонными окнами уже проплывают редкие огни лежащего между двух горных гряд Бишкека – невысокого, по большей части всё ещё советского города, украшенного полянами цветущих роз, памятниками Манасу и поющими молодыми киргизами. Нигде и никогда я не встречал совершенно трезвых прохожих, исполняющих на ходу свои любимые песни! Чаще всего поют азиаты у самого колоритного места Бишкека – подземного перехода на пересечении Чуйского проспекта и Проспекта Манаса, куда будто бы затолкана сжатая великаном копия Средней Азии. В ютящемся под перекрёстком тесном мире можно отремонтировать часы и обувь, сделать срочное фото, купить мороженое, орехи, косметику, колбасу, трусы, бюстгальтеры, распечатать доклады, рефераты, курсовые работы, эссе и магистерские диссертации. У привлекающих научный люд точек всякий раз можно смело искать глазами будущих президентов и премьер-министров Киргизской республики. Главное, чтобы они впоследствии не становились героями анекдотов, наподобие этого: На границе России и Белоруссии Путин и Медведев поймали Бакиева (президента Киргизии, бежавшего после свержения в Беларусь. – Прим. автора) и стали жарить его на вертеле. Путин ради такого дела говорит: — Я схожу за солью и водкой. Приходит, а Медведев очень быстро крутит вертел. Путин: — Ты что так быстро? Медведев: — Так, когда я медленно вращаю, он уголь начинает воровать! Миновав станцию Беловодскую, состав всего через час пребывает на границу Киргизии и Казахстана. Под чуть ли не шутливый вопрос “Кому штамп?” сумки пассажиров посреди ночи перетряхиваются самым серьёзным образом. Быстро наступившим утром в нескольких сотнях метрах от железной дороги мелькает нескончаемая гряда бежевых гор, над чьими белыми шапками проплывают округлые клочки белоснежных облаков. С противоположной стороны к рельсам подходит краплёная деревцами равнина, посреди которой поезд притормаживает. Старая-добрая станция Луговая. При дневном свете насекомых у фонарей не видно, ни один пассажир не заигрывает с ними веткой. Тем не менее от состояния дежавю (“уже виденное”. – Прим. автора) не скрыться: на глаза попадается Эрнес, смуглый белозубый проводник из поезда “Москва-Бишкек”, обещавший избавить меня от возможных проблем с полицией. Стоящий рядом с ним напарник говорит: — Ты всё здесь фотографируешь, сколько тебя не вижу – всё фотографируешь и фотографируешь. Слышавший много знает, много видевший наблюдателен. Но после покидания составом железнодорожного узла Эрнес оказывается абсолютно бессильным: двое полицейских, требующих предъявить никем не выдававшуюся миграционную карту, погружают меня в противоположное дежавю состояние – жамевю (“никогда не виденное”. – Прим. автора). В случае невыплаты штрафа стражи порядка грозят высадкой на следующей же станции, практически в голой степи. -2- |
|||||||