|
Перекатился на другой рельс и покатился себе дальше – только опер и успел руками развести! Катился колобок по рельсу долго-долго, пока ни с того ни с всего его не перегородили три киргизских милиционера: “Колобок, колобок! Мы тебя съедим!” – “Не ешьте меня, копы! Я вам песенку спою!” Я по коробу скребён, По сусекам метён, На сметане мешон, Да в масле пряжон. На окошке стужон. Я от дедушки ушёл, Я от бабушки ушёл, Я от опера ушёл, От вас, копы, не хитро уйти! Перекатился на прежний рельс и опять покатился дальше – только милиция и успела руками развести! Катился колобок по рельсу, катился, как вдруг и его, и соседний рельс перегородила пара казахских полицейских: “Здравствуй, колобок! Какой ты хорошенький!” А колобок запел: Я по коробу скребён, По сусекам метён, На сметане мешон, Да в масле пряжон. На окошке стужон. Я от дедушки ушёл, Я от бабушки ушёл, Я от опера ушёл, Я от киргизских копов ушёл, От вас, казахи, и подавно уйду! “Какая славная песенка!” – сказали казахи. – “Но ведь мы, колобок, не так просты, как опер и киргизы. Дай-ка паспорт да пропой ещё разок погромче”. Колобок отдал паспорт, который ему в шутку старик сделал, но, вместо того, чтобы пропеть, припомнил бабушкину пословицу “Уважь его – он на голову тебе взберётся” и, не дожидаясь “собашек”, молча послал копов нахуй. Те обозлились из-за мучной дерзости, походили-походили полчаса взад-вперёд под жаркими солнечными лучами, покрутили-покрутили паспорт во все стороны, запарились донельзя, а потом и вовсе получили по солнечному удару. Через пять минут – ещё по одному. Тогда первый полицейский посмотрел ещё раз на фото колобка, затем – на светящее с неба солнце, вновь – на фото, снова – на солнце, всё сопоставил, заулыбался и воскликнул: “Да это же сын солнца! Не справиться нам ни с ним, ни тем более с его отцом! Всё равно уйдёт!” – “Да, тут ничего не поделаешь!” – закивал уже согласный на всё вспотевший напарник и развёл руками. Колобок взял свой паспорт и покатился в Алма-Ату. -4- |
|||||||