Тотчас с усыпанной машинами огромной заасфальтированной площадки ко мне подбегают несколько таджиков и наперебой предлагают доехать до Душанбе. Чуть ли не отмахиваясь от них, я отхожу в сторону в поисках автобусной остановки и снова оказываюсь рядом с только-только покинувшей погранпункт семейной парой, которую встречает родственник.

— А вы меня не захватите? — обращаюсь я к азиатам.

Под скрежет зубов частников двое мужчин и женщина осматривают меня с ног до головы, после чего как Гагарин говорят:

— Поехали!

— Куда поехали? Это наш клиент! — громко возмущаются таксисты.

— Это наш родственник.

— Родственник? Да какой он родственник…

Избавиться от практически облепивших машину разгневанных таджикских частников удаётся, лишь когда она уже трогается с места.

Как только меж поплывших справа и слева гор появляется алюминиевый завод с тремя десятками труб, над немногими из коих вьётся бледно-зелёный дым, водитель, таджик пенсионного возраста с округлившимся животом, просвещает:

— Турсунзаде – третий металлургический завод в Союзе.

— Племянник мой, — смотрит он следом на сидящего на пассажирском сидении худощавого мужчину в тюбетейке лет сорока пяти, — кандидат медицинских наук!

— Большой человек! — восхищаюсь я, ещё более смущая скромного учёного азиата, и уже про себя думаю: — Арии, кругом настоящие арии!

Разделённое бело-зелёным отбойником по-арийски идеально ровное дорожное полотно, разительно отличающееся от приграничной старенькой узбекской дороги, заставляет вслух вспомнить об отношениях двух государств. Медик немедля с улыбкой замечает:

— Легче добраться до Канады, чем до Узбекистана. Телеграмма двенадцать-пятнадцать дней идёт, если свадьба – семь дней, если похороны – пять.

— Проблем же много, — дополняет он. — Тот же водный конфликт из-за строительства Рогунской ГЭС… Узбеки боятся, что из-за изменения стока Вахша Амударья обмелеет. Так что, сначала плотину собирались строить высотой в триста пятьдесят метров, но после снизили до трёхсот двадцати.

— Как вы к Эмомали Рахмону относитесь? — интересуюсь я, беспрестанно озираясь на дорожные рекламные щиты с изображённым среди колосьев президентом Таджикистана.

— Вообще у народа нашего почти ничего нет – восемьдесят процентов всего в руках одного человека, как и во всех мусульманских странах, – уверяет водитель. – Процентов сорок молодёжи ныне за пределами Таджикистана. Но и плюсы есть: строительство, тоннели, дороги – на Памир, в Китай. Народ неплохо живёт. А так почти одно сельское хозяйство у нас. Вот в Туркменистане, там заводы, фабрики работают.

-7-

пред 1 2 3 4 5 6 7 8 след