|
Пять часов. В углу собора женский хор негромко запевает “Радуйся, Сергие”. Мелодия настолько плавна и позитивна, что если бы ей дали поучаствовать в современных музыкальных хит-парадах, то она, по моему мнению, всенепременно заняла бы первое место. Сверх того, когда ты слышишь сей акафист, исполняемый здесь через день, то понимаешь, что стоит Россия, что живёт она, не погибла. Постоянное пение акафиста – словно критерий жизни России, её пульс. Как ни странно, полтора часа, проведённые на ногах вслед за трёхчасовым сном, даются довольно легко. По ту сторону порога Лавра по-прежнему встречает тебя чёрной зимней ночью, подсвеченной прожекторами и уличными фонарями. Я предлагаю Е. прогуляться вокруг обители – она соглашается. Бросая далёкие взгляды с кромки дремлющего города на стены обители и наши кельи, узкими тропинками, среди сугробов, мимо спрятавшегося под мостом святого источника, мы возвращаемся к главному входу. Заходим внутрь. Между подсвеченными куполами необычайно быстро падают крупные хлопья снега. Вы точно в фильме! Будто над главными героями помощники режиссёра разрывают подушки, создавая иллюзию летящих с неба белоснежных перьев. — Мы как в сувенире! — восторгается Е. Горячий кофе, горячий чай и песочные пирожные “Школьные” восстанавливают в нас тепло, утраченное во время долгой прогулки вокруг Лавры. В широких окнах трапезной виден всё тот же обильно падающий снег, всё те же купола церквей. У их подножий уже копошится множество посетителей обители – людей из нового дня. Я прощаюсь с Е. и выхожу из Лавры во всё ещё длящуюся тёмную ночь. Иду до станции, сажусь в бело-голубую электричку, достаю наушники и включаю музыку. Мимо снова мелькает лес. Сказочный снежный лес, в середине которого наступает утро. Самое благодатное утро в моей жизни. -8- |