|
Как только перед увлечённым мальчиком появилась дымящаяся тарелка, он на время позабыл о красочных телевизионных перипетиях. Но лишь для того, чтобы, усердно поработав ложкой, погрузиться в них вновь. Наконец, и завтрак был кончен, и мультфильм. Катя тоже допила свой кофе и, скомкав два шуршащих фантика, оставшихся от съеденных конфет, выбросила их в мусорное ведро. — Ну что, ты готов? — вопросила она Егора, убирая со стола. — Да! Да! — воскликнул он и побежал к входной двери. — Сапожки! Мои сапожки! Ура! Сколько Катя не наблюдала за своим сыном, он всегда любил дождь, особенно грибной. Даже когда Егорка ещё не мог говорить, да и не то что говорить – а стоять, он с превеликим интересом следил то за летящими по воздуху каплями прямо из коляски, то постоянно провожал взглядом скользящие по оконному стеклу водные змейки. Сама Екатерина, как она не единожды задумывалась в ненастную погоду, с особым трепетом относилась к дождю лишь в последние два года – с тех пор, как они с мужем окончательно перестали ладить и разошлись. Дождь, словно щётки автомобиля, разгонял в стороны её тоску, будто ластик, стирал плохие мысли, оставляя вместо них пустоту, тотчас заполняемую звуками “кап-кап”. Дождь никогда не повышал голоса и всё понимал, ну или очень хорошо притворялся, что понимает. — Всё же удивительно, — думалось Кате, когда она натягивала на Егоркины ноги голубые сапожки, украшенные, каждый, тремя белыми птичками, — что я полюбила дождь из-за проблем, в свои тридцать, а Егорка – любит его просто так уже сейчас. Ах, дети, дети… Ах, мой зайчик! — Мама, смотри, какие они красивые! — сделав первые шаги в новой обуви, восхитился укутанный в синий комбинезон Егор. — У меня самые красивые сапожки! — Пойдём, покажем их всем! Пойдём?! — Пойдём!! Издав щёлкающий звук, подъездная дверь за мамой и сыном затворилась. Снаружи ослабший майский дождь продолжал безостановочно накрапывать. Огромные лужи, вбирающие в себя падающую с неба воду, подступали прямо к подъезду – и Егорка буквально с порога прыгнул в одну из них. Катя, и так ободренная уличной свежестью, тут же почувствовала прохладу врезавшихся в колени капель. Её коричневым сапогам, чёрной юбке и тёмно-грушевого цвета ветровке к водным атакам давно было не привыкать. — Егор, ну-ка не шали! По крайней мере, рядом со мной! — ласково пригрозила она ему пальчиком, раскрыла жёлтый зонт и зашагала к тому концу их длинного дома, что упирался в проезжую улицу. Вслед её замечанию послышался далёкий протяжный скрипящий звук, исходящий от железнодорожной сортировочной станции. Точно пытаясь превратиться в мелодию, он повторился ещё несколько раз подряд. — Мама, опять вагончики сами по себе катаются! — радостно вскрикнул Егор, как кузнечик, перескакивавший из одной лужи в другую. Голубые подошвы подлетали над почерневшим от влаги асфальтом с завидным постоянством главным образом потому, что Егор всякий раз норовил побить свой же рекорд по длине, на которую отлетали в стороны брызги. Расстояние он мерил на придирчивый глаз, отчего оно всегда казалось меньше нужного. Станционную какофонию на углу многоэтажки поддержали заунывным мяуканьем коты. Последними из прятавшейся от дождя кошачьей стаи в подвальную дырку прошмыгнули чёрно-белый кот и огромный рыжий котяра с длиннющим мокрым хвостом. -2- |
|||||||