|
На следующий день мы, подальше от огня, поехали к воде, к Волжской ГЭС – самой большой гироэлектростанции Европы. Дул сильный ветер, проход на берег со стороны Волгограда был запрещён, вследствие чего мы переправились на маршрутке на противоположный берег, на окраину города Волжского. Спустились к воде, и перед нами возник настоящий сюрреалистический пейзаж! С шумом сбрасываемая с ГЭС вода, как и возле любой другой гидроэлектростанции, пенилась. Но здесь, между Волгоградом и Волжским, она пенилась почти вся. Перед нами плыло настоящее белое поле – словно кто-то налил себе огромную-преогромную ванну с пеной! Дул ветер. Местами были очень сильные порывы. И пена взлетала вверх! На десять метров и больше! Перед нами шёл снег! Мы стояли и лицезрели с берега настоящий снегопад в тридцатиградусную жару! Иногда огромные ошмётки пены падали прямо под ноги, и можно было просто брать их в руки и бросать друг в друга. На другой день мы тоже поехали подальше от огня, однако уже в другую сторону – к самому большому Ленину в мире. Туда, где начинается Волго-Донской канал, переносящий суда в Калач-на-Дону. Тут я, как немецкие генералы, хотел бы сделать лирическое отступление. Ключевое слово здесь – “лирическое”. Впрочем, “отступление”, учитывая сравнение с немцами, тоже весьма и весьма подходит. Итак. Я просто хочу напомнить, что Волгоград является одним из самых длинных городов мира – он вытянулся вдоль Волги почти на сто километров. Поэтому, когда я вам рассказываю, что мы сначала поехали в одну сторону, а потом в другую, то просто хочу, чтобы вы представляли себе масштабы этих поездок. Например, до грандиозного памятника Ленину мы ехали по практически пустым дорогам, но со светофорами, около одного часа пятнадцати минут на маршрутке. И именно в ней мы встретили дядю Володю, полноватого седобородого подполковника, участника получившего широкий общественный резонанс вооружённого конфликта с Китаем на острове Даманский, что случился в 1969 году. Узнав, что мы из Москвы, дядя Володя принялся задавать дурацкие, саркастические вопросы: про закон Ома, про “количество букв в азбуке”, об артистических званиях Николая Баскова, о том, как раньше назывались Сталинград и Самара. Однако получив ряд колких ответов и ряд встречных вопросов, включая дважды проигнорированный вопрос о начале отсчёта российской государственности, дядя Володя понял, что с ним, нормальным русским человеком, общаются такие же нормальные русские люди, а не взрослоотсталые. Тотчас беседа, растянувшаяся впоследствии на добрый час, потекла по нормальному руслу: местами – серьёзному, местами – шутливому. Запомнилось то, что дядя Володя высказался против обратного переименования Волгограда в Сталинград ввиду пребывания слишком краткосрочной Сталинградской битвы на многовековом историческом отрезке; по-человечески порадовало его мнение, как повидавшего многое волгоградца, о том, что Россия выстоит, несмотря на все её нынешние трудности; за комплимент сочли мы его надежду на молодёжь, и именно на нас, ехавших с ним в маршрутке. Порой бывший подполковник принимался шутить. Он то выдавал за недавний случай старый-добрый анекдот про готовящегося к выходу из автобуса пассажира: — Девушка, Вы выходите? — Выходят замуж! — Девушка, Вы сходите? — Сходят с ума! — Может, Вы вылазите? — Вылазят, когда рождаются! Мужчина, пинком выпихивая её из автобуса: — Ну, с днём рожденья! -6- |