|
Сражение прервалось лишь тогда, когда Ильич, улучив момент - как он часто любил это делать во время революционной борьбы - ловко столкнул с себя более молодого соперника, вскочил и быстро побежал куда-то в возлебортную темень. Ди Каприо ринулся за ним. Нырнул в черноту, но в тот же миг вылетел обратно, едва удержавшись на ногах. Размеренной походкой тут же на свет вышел Ленин и направился в сторону оглушенного актера, держа в руках бревно, которое точь-в-точь совпадало по размерам с тем, что Владимир Ульянов нес во время Всероссийского субботника, если, конечно, оптика бинокля не врала. “Щенок! Вздумал с голыми кулаками на советскую власть?! Да, мы с такими, знаешь, что делали… – ругался вождь мирового пролетариата. – Хотя, ладно… Поживи еще часа три…” Закончив свою речь, Ильич подошел к левому борту, послал воздушный поцелуй Кейт Уинслет и бросился с бревном в пучину океана. Дима принялся жадно выискивать маленького лысого человека в отблесках иллюминаторов, разгоняемых волнами. И поймав наконец-то Ленина в объективе, слесарь твердо решил не выпускать его из вида. Отвлечься пришлось лишь единственный раз – кто-то на “Титанике” отчаянно крикнул, что впереди по курсу появился внушительный айсберг. Где-то вдалеке действительно мелькнула верхушка темной заснежено-обледенелой горы. Но больше Димона удивило другое – Ильич, расслышав крик опасности, изменил свой курс и тоже направился к айсбергу, да так, что у парня даже создавалось впечатление, будто, бревно вообще мешало Ленину, потому что периодически “беглец” хватался за его край руками и активно работал ногами, толкая свой “плот” к приближающейся синеватой скале. Послышался ужасный скрежет. Айсберг не простил пароходу пренебрежительного отношения к силам природы. Затрещал металл, разошлись бортовые швы, выпали заклепки, а свет иллюминаторов, совсем еще недавно играющийся на воде с плывущими параллельно рыбами, стал гаснуть, как гаснут мегаполисной ночью окна после окончания популярного телешоу или значимого футбольного матча. Корабль по инерции несся куда-то дальше, пока окончательно не перестал виднеться сквозь стекла бинокля. Димона же он более не интересовал – его взгляд был прикован к вождю. Тот, переждав в статичном положении образовавшиеся после столкновения волны, двинулся вперед. Гребок за гребком Ленин “съел” казавшееся немаленьким расстояние и пришвартовался к злополучному айсбергу. Какими-то неуловимыми движениями Ульянов принялся карабкаться вверх по скользкой корке. Он цеплялся ладонями, вгрызался ногтями. И только, когда Ильич замедлил ход, Дмитрий заметил, что в выемке ледяного исполина находится обыкновенная деревянная лодка. Ленин с каменным спокойствием отвязал ее от вбитых в замерзшую воду колышков, аккуратно на веревках спустил вниз, сел в лодку и поплыл в сторону Европы. Запутанного в теориях, заплутавшего в своих мыслях, но по-прежнему уверенного в себе Димона открывшиеся двери перенесли на перрон вокзала. Мелькавшие перед лицом люди совершенно не волновали, и даже, когда кто-то небрежно подтолкнул его в бок при входе на эскалатор, слесарь совсем не расстроился. Внимание “туриста” было сосредоточено на центре столицы, куда в утренней давке вторника приезжего потащил в себе сине-голубой состав. Всего несколько сот метров после “подземки”, и, вот, она перед тобой – Красная площадь! А вот и очередь! Громоздящаяся, переминающаяся с ноги на ногу, что-то обсуждающая на разных языках и совсем ничего не знающая о наличии тайны. Дмитрий самым послушным слугой замкнул эту непросвещенную вереницу терпеливых и жутко томящихся граждан. Минуты, проведенные на солнцепеке среди красных стен, соединенных между собой темно-серой неровной брусчаткой, показались ему вечностью. Прохода через металлоискатель Димон ждал как манны небесной, и когда он все-таки просочился через электронную рамку, то ощутил, что, похоже, переродился заново. Дальше – безумно красивые, величественные зелено-голубые ели, ели, ели, ели… А за ними – та самая, заветная, дверь! -12- |