|
— Красота! Красота! Она здесь! Серый, она здесь! “Политик” вскочил как ошпаренный. Он начал метаться из стороны в сторону и кричать: “Где? Где она? Где?” — Вон, над деревней. Над нами. Над лесом. Она везде, Серый, везде! — Ура! — загоготал товарищ, ещё до конца не осознавший, что он бодрствует. — Ура! Ура! Ура! Едва ли гуси со своего холма могли разглядеть, что творилось в самой деревне. У всех до единого жителей, наблюдавших за пёстрой рекой, создавалось впечатление, что потоком кто-то управляет. Или что-то… Ведь из безумной красоты полотна, нависшего над дорогой и погрузившего её в тень, то и дело отделялись стайки цветов и врывались в открытые окна изб. В комнатах цветы отыскивали пустые вазы и становились внутрь них. Иногда цветы путали питьевые кувшины с вазами и тоже залетали в них, но это делало обстановку ещё более сказочной. Когда волны красок добирались до поляны, где радостно носились ополоумевшие гуси, из цветочной толчеи вырывались незабудки и вонзались в землю, как та, первая. Они замещали собой погибших в птичьей драке собратьев, и после уже не представлялось возможным заподозрить цветы в неестественном происхождении. Словно они росли тут всегда, и не было никакой драки. Цветы всё летели и летели. И не было им ни конца ни края. Все селяне выбрались на улицу и смотрели, смотрели на самое необычное зрелище в своей жизни. Как гуси, и они отныне понимали, что может сделать их деревню ещё красивее. Они стояли и любовались. Мужчины - со снятыми головными уборами, у кого они были. Женщины – с огромными букетами в руках. Каждая держала свои любимые цветы. Кто – васильки, кто – розы, кто – гладиолусы, кто – орхидеи, кто – ромашки, кто – ландыши, а кто – аккуратные незабудки. Только через долгое время показался хвост разноцветного потока. Он был значительно толще, нежели передняя часть. И вскоре, когда он значительно приблизился к “Высокому” и начал снижаться к земле, стало понятно, почему. На нескольких слоях цветов с прогнувшимися от тяжести стеблями находились два трактора, комбайн и два бортовых ЗИЛа. Цветы еле удерживали технику, но всё же смотрелись молодцами и не надламывались. Когда же им становилось очень-очень тяжело, на смену спешили другие цветы, словно по команде покидавшие впереди лежащее лепестковое русло. За машинами цветы несли на себе готовые контракты на поставку пшеницы, ячменя, хмеля, картофеля, мяса и молока, заключённые без каких бы то ни было посредников, заключённых напрямую с покупателями. Деревня была спасена. — Ваше благородие, госпожа Победа, ты знай, что моя песенка до конца не спета! Перестаньте, черти, клясться на крови… Не везёт мне в смерти, повезёт в любви! – радостно запел Серый, обнял крыльями Белого, и оба друга повалились на зелёную будто раскиданные изумруды траву, над которой по голубому словно чистейшая вода небу вновь пробегали белоснежные клубы облаков, отражающиеся в ребристой глади овальных прудов, питающих собой берега, подпирающие бревенчатые избы с резными окнами, в которых люди, получившие долгожданную работу, взялись за любовь. Плодом этой любви обязательно станут дети. Трое, пятеро, семеро… Потому что дети – это цветы жизни, это её красота. А красота всенепременно спасёт весь мир, как однажды спасла “Высокое”, где живут два весёлых гуся. Один – серый, другой – белый. Два весёлых гуся. -10- |