|
— Одного жалко – столько цветов помяли! Да ещё каких… Это ж глаза Девы Марии… Бог непременно накажет этого драчуна. — Кого, кого глаза? — Девы Марии – матери Иисуса. — Что-то я ничего не понял… Она-то здесь причём? — Ну, говорят, когда Христос был маленьким, однажды он сидел на коленях у мамы. Он смотрел на неё и так любил её, что ему очень захотелось, чтобы глаза самого дорогого ему человека смогли бы видеть все последующие поколения людей. Так и появились незабудки. А теперь столько их погибло… Эх… — Да ладно заливать-то свои божественные бредни. Я слышал другую историю. В древние века один рыцарь, готовящийся уйти в дальний поход по заданию государства, прощался с возлюбленной на берегу реки. На нём было столько металлических доспехов, что едва он нарвал букет сине-желтых цветов, чтобы подарить девушке, центр тяжести амуниции сместился, и воин упал в воду. Погружаясь все ниже и ниже, рыцарь успел бросить букет любимой и прокричать: “Не забудь”. И утонул. Так и обрёл этот цветок название “Незабудка”. — Да какой рыцарь, Серый? Где ты это услышал? Когда масона что ль щипал? Или впитал желудком, когда после ягод грыз газету в канаве? — Слышь, ты, праведник. Иди-ка ты кадила нюхни. А то я тебя как петуха пощипаю. — Чего-чего? — Чего слышал… Глаза Девы Марии… Экая бредня! — загоготал Серый. Белый продолжать спор не стал, сразу набросившись на верного товарища. Гуси, превратившись в единое серо-белое пятно, покатились по поляне, оставляя за собой мятый след, прореженный перьями двух цветов. Спустя пять минут кувырков, тычков и болезненных пощипываний оба без сил повалились на зелёную траву, сменившую цветы на склоне пригорка. — Ну, ты и дятел, Белый. Посмотри, сколько еще незабудок помяли… Да, всю поляну… — Сам ты - дятел, Серый. Следи за своими словами, и не обижай то, что я люблю. Я ж в твою политику не лезу… — Да уж куда тебе, в политику… Запыхавшиеся гуси принялись осматривать понесённые потери, демонстративно отвернувшись друг от друга. И если “праведник” ничего не увидел в траве, лежащей перед ним, то “политик” с сожалением пробегал глазами по сине-жёлтому озеру, которое, казалось, бороздили серые и белые лодочки. — Слушай, Белый, — отдышавшись, сказал Серый. — То, что мы помяли столько незабудок, забудется природой? — Ну, ты и спросил… Природе и не такой вред причиняли. — Да, это понятно. Но я акцент делаю именно на незабудках. Они же такие таинственные, такие всё помнящие. Они же – часть природы… Может, даже её память… Вот, представь, что природа – это огромный гусь. Значит, незабудки определённо были бы памятью этого гуся. Может, у нас в голове тоже растут маленькие незабудки? — Вот ты загнул, Серый. У меня аж в голове зачесалось… Ты это брось… А природа… Помятая память… Да кто её знает, эту природу. Думаю, что вряд ли дело обстоит так. Хотя чью-либо память колыхать всегда не очень приятно, а тем более портить её. Ладно, ты хоть не держи на меня зла. Извини, погорячился я. -4- |