|
— Да тебя полоумного послушаешь – во что угодно поверишь. Я был бы рад, если бы всё так и вышло, но что-то я сомневаюсь на девяносто девять процентов в радужном исходе. — Да, девяноста девять – это очень много. Так вот, Серый, я вот о чём подумал. О возможном послезавтрашнем спасении знаем только мы, и уж очень не хотелось бы, чтобы красота прошла мимо нашей деревни из-за чрезвычайного маловерия в неё. Поэтому, чтобы она не прошла мимо нашей деревни, в нее нужно верить, нужно притягивать её своей верой, молитвами… — На что это ты намекаешь, товарищ праведник? — оборвал Белого Серый. — Я не намекаю – я прямо говорю о том, что пока это наш единственный шанс на спасение, и мы должны сделать всё для того, чтобы воспользоваться им. Завтра нам нужно будет вместе пойти на службу и отстоять её до самого конца. Ты должен проникнуться верой хотя бы на один день. — Белый, у тебя совсем крыша поехала... Политик – и в церкви! Да, где такое видано? В наше время эти вещи абсолютно несовместимы. Это тебе не Святая Русь. Наша Русь вообще не пойми какая… Она Святая только для бабуси. Если ты видишь политика в церкви в наши дни, то, значит, скоро выборы. Если он ещё и держит зажжённую свечу, то беги, беги наутёк, потому что политик пытается подпалить Бога, чтобы выпросить у него ещё власти. — Мне наплевать на других политиков. Мне нужен ты. Серый, ты просто необходим! Надо удвоить усилия. Мы не должны упустить такой шанс! — Ладно, ладно… Понял тебя. Я подумаю. Но ничего не обещаю. Понял? — Да, понял, понял. “Ваше благородие, госпожа Чужбина, жарко обнимала ты, да всё же не любила. В ласковые сети постой – не зови. Не везёт мне в смерти, повезёт в любви…”. Вечером Серый, в перьях которого запутались перья гусынь, опять “на бровях” пришёл из соседнего “Нижнего Дрокова”. — Чтоб перед службой ни одной ягоды в клюв не брал! Понял меня? — повысил голос Белый. — Да, понял, понял... Стоп! Я ещё не согласился! — Пойдёшь как миленький! Иначе так и будем доживать в этом увядающем селе. Иди сюда. Я тебе тут постелил свежую солому. — Спасибо, Белый. Ты – настоящий друг. — Спокойной. — И тебе. Сразу же после рассвета Белый начал просвещать “атеиста”. Он рассказывал ему, как нужно вести себя во время службы, описывал, что она из себя представляет, в деталях объяснял, как не мешать прихожанам, как поворачиваться, когда поп начнёт ходить по церкви, покачивая из стороны в сторону кадилом. — И что, придётся два часа стоять? — негодовал Серый. — Да, надо стоять. Только так ты сможешь почувствовать веру. Если тебе будет невмоготу, то смотри по сторонам, смотри вверх, изучай стены, купол, иконы. Внутри всё очень красиво. Попутно вдыхай благовония, как нельзя лучше дополняющие внутреннее убранство. Покачивайся в такт ни с чем несравненному пению послушниц и думай о красоте их голосов, а потом и о красоте в общем. Думай, что твоя вера обязательно поможет спасти деревню от умирания – и всё у нас получится. После спасения у людей появится работа. Поля вновь зарастут золотистой пшеницей, душистым хмелем, густым ячменем. Послышится гул тракторов, по вечерам заиграют гармошки, ночью заскрипят кровати и повысится рождаемость. Ведь, Серый, только деревни дают прирост, где рождаются по пять-шесть детей в семье. В городе не всегда и двоих-то сыщешь… Нужно не подачки давать людям, а работу. И когда людей станет больше, построят новые сараи, новые хутора. Значит, для тебя завезут новых гусынь, а я наяву увижу, что наша деревня станет очень близка по своему мироустройству к Божьему царству, где всё справедливо, где все счастливы. -6- |