|
А палец? Как не задуматься о пальце?! Да-да, о нашем безымянном – их кольцевом. Другие пальцы имеют в разных языках те же названия, а этот отличается. Один отличается. Кольцевой! Он же сердечный, он же лекарственный. Но прежде всего кольцевой! Ring finger! Им и четырьмя другими пальцами бабушка Полины – полноватая женщина с короткими седыми волосами – раскладывает на пустой верхней полке подосиновики: чтобы их просушить. О, маленькая опушка леса в вагоне! О, красный цвет! Марс снаружи, Марс внутри! Красная строка, новый абзац. Остались позади широченные, точно Волга, северные реки – теперь вместо них речки и ручьи, то и дело затекающие под железнодорожную насыпь. Справа, на заднем фоне, проплывают заснеженные Уральские горы, позади – полярный круг, а впереди Кольцевая. Кольцо в кольце! Да что там широты и параллели! Порой и поезд едет к Кольцевой полукругами, медленно, часто останавливаясь на минуту-другую. — Чу-чух-чучух, — передразнивает Полина протяжный стук колёс в двух тысячах километрах от Москвы. — Ползёт, а не едет. В час по чайной ложке, — бормочет баба Лиля, смотря на выглянувшее из-за облаков яркое солнце. Совсем вагон опустел. Как там работники “РЖД”, сидевшие возле нас в синих форменных куртках? Греются ли уже у заготовленных снопов серого хвороста, постоянно мелькавших в редеющей тайге и ждавших своей пылающей участи? Где все эти люди? Куда вообще деваются все попутчики? Эти самые редкие гости в нашей жизни? Они входят и выходят. Вошёл человек в тайге и вышел в тайге. Вошёл в тайге и вышел в тундре. Был ли он вообще? И кем был для него ты? И был ли? Одно могу сказать точно: нет прощаний теплее, искреннее пожеланий удачи, чем при расставании незнакомых людей в поезде. Ты знаешь, что больше никогда его не увидишь, он знает, что никогда не увидит тебя. “Удачи тебе!”, “Спасибо за компанию!” В этот тонкий, ранимый, душевный момент, в эту секунду по сути ничего не значащей для тебя разлуки можно пустить слезу! И чем дольше ехал с тобой человек, тем слеза больше. И вообще, надо быть ещё выше, смотреть на всё глобальнее. Наша жизнь – как поезд. Сначала все в него то входят, то из него выходят, а потом выходишь ты. Растворяешься в небытие. А поезд едет дальше. К Кольцевой. Что я увижу там? Кого встречу? Как там живёт мой народ? 2082 километра от Москвы. Что сказать ещё о дороге на север? О дороге, на которой исчезают цвета, пока не остаётся только белый? Нет уже жёлто-зелёных лесов, красно-оранжевых костров рябин, тонких голых берёзок, вырубленных грязных серых просек, скрывающих под жёлтыми знаками газовые трубы, но есть слепящее солнце и вкраплённые в красно-серый пейзаж редкие-редкие зелёные ёлочки. Вон, большая синяя река то приближается, то удаляется от железной дороги под тобой, построенной много лет назад заключёнными. Как приятно, что ты едешь по ней в Воркуту, к Кольцевой, просто так, а не тебя везут в лагеря. Так хорошо, что ты не в последнем, зарешёченном, вагоне поезда, к которому на станциях подъезжали автозаки. Было темно, светили прожекторы, стояла полиция, терпеливо ждали овчарки. -2- |
|