Ступив на пешеходную улицу Баумана, ловишь себя на мысли, что вернулся в Москву, на Арбат. Только здесь он прямой, а не изогнутый точно русло реки. Плюс в его середине маяком высится кирпичная колокольня Богоявленской церкви, сопоставимая по высоте то ли с двенадцатиэтажным, то ли с пятнадцатиэтажным домом.

У подножия колокольни стоит бронзовый Шаляпин: его правая рука сжимает шляпу, а левая прижата к сердцу. Родившийся в Казани Фёдор Иванович писал в завещании: “Где бы я ни умер, даже за границей, пусть меня похоронят на Волге”. Просьба певца не исполнена до сих пор.

Напротив памятника находится то самое блинное кафе, где мои попутчики обвиняют меня в толстовстве, на что я отвечаю, что не намерен продолжать этот разговор с людьми, считающими церковное учение наукой. Настало время немного отдохнуть друг от друга.

Под розовыми полосами на небе я отпиваю красного вина на середине озера Нижний Кабан. Нижний Кабан, Средний Кабан, Верхний Кабан и канал Булак фактически являются одной, запруженной, рекой, впадающей в Казанку.

На противоположном берегу – бар “Три кабана”.

Поймал бандеровец золотую рыбку. Она просит отпустить её, обещая исполнить три желания. Бандеровец и говорит:

— Хочу, шоб монголо-татари взяли штурмом Копенгаген.

Монголо-татарская орда тут же пронеслась на Копенгаген и вернулась назад.

Второе желание:

— Хочу, шоб монголо-татари взяли штурмом Копенгаген.

Опять монголо-татары пронеслись туда и назад.

Третье желание то же самое.

Рыбка и спрашивает:

— Зачем тебе этот чёртов Копенгаген?

А бандеровец и говорит:

— Мене Копенгаген ни до чого, але ж монголо-татари через москалив туди-сюди, туди-сюди.

Я поднимаюсь на берег и оказываюсь в Старотатарской слободе – самом своеобразном районе Казани. Именно сюда выселяли татар после достопамятного взятия города. Как гласит прибрежный информационный стенд:

-31-

пред 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 след