Утром БАМ из двухполосной железной дороги превращается в однополосную, пролегающую в долине широкой реки. Долина, сплошь устланная засохшими ёлочками и краснеющей травой, вместе с серо-синей рекой заключена в тиски двух зелёных нагорий, склонами вдающимися прямо в воду.

Периодически река разбивается мелями на несколько рукавов, оставляя посреди водной поверхности продольные участки из серых круглых камней. Далее рукава сходятся в одну большую артерию, а после снова разбегаются и снова сливаются воедино.

Здесь, в долине, чаще стали показываться птицы, одиноко парящие и над бескрайними еловыми раздольями, и над самой рекой.

Не желающее отходить прочь от насыпи русло долго петляет то вправо, то влево, то пролегает под бетонными мостами, по которым стучат металлические колёса.

Два брата. Один в войну был полицаем, другой знаменитым партизаном, Героем Советского Союза. После войны бывший полицай отсидел положенный срок, вернулся, начал работать, и у него начался стремительный рост карьеры. А бывший партизан как был трактористом, так и остался. И вот, тракторист спрашивает у брата-карьериста:

— Слушай, как же так? Ты в тюрьме сидел, а так растёшь! А я? Известный партизан, а дела всё хуже и хуже…

— Так у меня в анкете написано: “Брат. Известный партизан. Герой Советского Союза”. А у тебя?

Чем ближе тащащий вагоны тепловоз к Тынде, тем больше я задаюсь вопросом о пересадке на другой поезд. Если опоздание состава превысит пятьдесят две минуты, то мне никак не избежать покупки нового билета и ночёвки посреди тайги в столице БАМа.

До прибытия на тындинский вокзал, невероятно напоминающий космический объект или летающую тарелку, зависшую на высоте меж двух ферм обслуживания (мачт, поддерживающих ракету-носитель на космодроме во время запуска. – Прим. автора), остаётся ровно пять часов.

Проворно увеличивающаяся в середине реки отмель уже превосходит по размеру больший из двух её рукавов и отныне легко сравнима с вытянутым необитаемым каменистым островом. Короткая пауза, разъезд. Проносится встречный грузовой состав, оставляющий солнечному свету лишь просветы между своими вагонами. Пять часов утра по Москве.

Горячий пирожок, горячий сладкий чай. Река по правую руку, за ней горы, стук колёс. Какой завтрак может быть лучше?

Единственное, пирожок “с капустой” оказывается с картошкой… Ох, уж эти продавцы пирожков… Стандартный обман.

Моя новая попутчица, женщина чуть старше средних лет, едет, как и я, на перекладном поезде в Комсомольск-на-Амуре. Дальше ей на “Метеоре” в Николаевск-на-Амуре: город, что в устье реки. По её словам, билет на катер с подводными крыльями стоит пять-шесть тысяч рублей, плыть примерно двенадцать часов: “Сорокапятиминутный перелёт на самолёте обойдётся в десять тысяч, автобусы туда не ездят – дорог нет”.

— Можно на такси по грунтовкам, но это та ещё поездка… Потом ещё паром ждать на другой берег… Вроде вот он, Николаевск, а парома всё нет и нет…

— А как сам город?

— Город… Город остался таким же старинным, как и был раньше.

-10-

пред 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 след