Но. Какое всё же отчество у моей попутчицы! Кузьминична!

— А как звали отца вашего отца?

— Иван. Отец – Кузьма Иванович.

— Понятно, — улыбаюсь, — просто имя для меня очень необычно. Ни разу в жизни с ним не сталкивался.

— У меня подруга есть, тоже Кузьминишна. Я сначала тоже думала, что редкость, но потом поняла – много таких имён. У знакомых же вообще есть друг Сергей Витольдович.

— О, как! — восклицаю. — Что-то литовское, наверное…

— Скорее, польское, — уточняет Людмила Кузьминична. — Из Малиновских он.

— Да, Малиновский – это точно из поляков.

— Вот-вот. Всё-таки красивое у него имя: Малиновский Сергей Витольдович. А сестра у меня двоюрная – Октябрина… Две близняшки были: Валентина и Октябрина. Валентина умерла. А так… Октябрина и Валентина.

— Красиво звучит.

— Очень!

Река категорически отказывается разлучаться с железнодорожным полотном. Будто засматриваясь на неё, светящее на почти чистом голубом небе яркое солнце своими лучами легко пронзает мешающие ему крохотные сгустки белых облаков. Свет озаряет отмели из серых валунов, падает на покрытые салатовым мхом пригорки и долинный лес. Вдалеке виднеется посёлок с возвышающейся над частными домами пятиэтажкой. Красота!

Пути раздваиваются, растраиваются, расчетверяются, распятиряются. Остановка. Станция Лопча.

Вы спросите меня, что из себя представляет Лопча? Вообразите на переднем плане красный пожарный поезд, за ним – лесенку возвышающихся один над другим многоэтажных домов – трёх-, четырёх-, пяти-, – а на заднем плане зелёно-жёлтую гору.

Всего шесть минут на это пригожество, и состав спешит обратно в нескончаемый сухой ельник, прореженный изящными озёрцами. Берега их окаймлены вертикальными жёлтыми травами, из-за чего крохотные Байкалы донельзя напоминают овальные лужицы голубой краски на жёлтой палитре, с воткнутыми в неё сухими миниатюрными веточками.

Солнце слепит прямо в глаза, создавая иллюзию самого настоящего лета в третьей трети сентября. И, безусловно, самое яркое пятно в окружающем летнем пейзаже – это красный локомотив, тянущий за собой вереницу серых вагонов. Разъезд Элькаган.

Железная дорога, делающая резкие повороты, позволяет подолгу наблюдать сквозь стекло не только за алым тепловозом, но и за всей первой половиной поезда. Струйкой он течёт по безумной красоты России, и в этой струйке ты – здесь, в двенадцатом вагоне, напротив Людмилы Кузьминичны. В правом окне – солнце, долина и река. В левом – высоченные каменные холмы и кузов сгоревшей легковушки. Из открытой форточки тамбура в вагон пребывает свежий воздух, перемешенный с лёгкой примесью угольной гари. Он прохладный, приятный. Три часа до столицы.

Утопающие в деревьях пятиэтажки Кувыкты, построенной жителями Свердловской области, затеряны в горах, как и все предыдущие посёлки. На платформе стоит ухоженная брюнетка, провожающая состав сигнальным жезлом. 2300 километров от начала БАМа.

За амурским посёлком, приравненным к районам Крайнего Севера, петляющую рядом с рельсами автомобильную дорогу переходит охотник с ружьём на плече. Тут и машина его. Как же изменилась охота! Приехал с комфортом на авто практически к логову зверька, поохотился и уехал. “Как это всё просто”, – подумает ещё не убитый зверёк.

-12-

пред 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 след