— Как вам люди в России?

— Честные. Но мы в основном с хозяином только общались. Он не обманывал: мы официально на фирме работали, по патенту.

— Тысяч пятьдесят получали? — без стеснения осведомляется Татьяна Васильевна.

— Сорок пять - пятьдесят получали. Всё зависит от объёма.

— Когда работали, повара оставляли?

— Не, мы в трёхкомнатной квартире жили, десять человек: все – родственники. Вечером готовили два казана.

— Теперь в Россию весной снова поедете?

— Посмотрим, — не загадывает левша, — после Нового года будем думать.

— Пять лет я дома Новый год не встречал, — огорчается гроссмейстер, имеющий двадцатилетнего сына и трёх дочерей.

Дослушав шахматиста, я перевожу взор на пробегающего по коридору азиата с чёрной швейной машинкой – и в момент представляю себе его, спешащего с чем угодно: с корзиной, со стулом, спутниковой антенной, с автомобильным колесом, с металлической трубой, аккордеоном и прочим, прочим, прочим.

С новым же “айфоном” узбека вообще воображать не надо, потому что зашедший в Самаре мужчина спокойно лежит на нижней боковой полке и, сверкая золотыми зубами, разговаривает именно по этому телефону. Остановка.

По обе стороны от высокой застеклённой белой арки станции Сорочинской льётся голубой свет, исходящий от букв её длинного названия. Если бы судьба отвела мне роль живущей на привокзальной лужайке букашки, то на моём бы дворе стоял голубой день.

Под возобновившийся колёсный стук я завариваю себе новый стакан чёрного чая и выбрасываю использованный пакетик в стоящее перед тэном металлическое ведро, чуть заполненное водой с плавающими пакетиками чая. Чайная забота.

Глоток, ещё один. Я – узбек. Я – “Шарли”? Нет, я – узбек! При третьем глотке по коридору проходит лысый проводник Турсунбай, несущий в руках блоки сигарет “Парламент”.

Станция Новосергиевская.

В полутьме салона, несмотря на позднее время, слышатся тихие разговоры: в одной стороне узбекский юноша полушёпотом общается с узбекской девушкой, в другой – большая узбекская компания ведёт многоголосую беседу. Окружающие же меня попутчики спят как сурки, спит Россия, спит приближающийся Оренбург.

За отметкой “1442-ой километр” снаружи зажигаются звёзды и появляется Луна – символ многих мусульманских стран. По одной из легенд, перед Анкарской битвой Тамерлан встретился лицом к лицу с османским султаном Баязидом Первым, который тут же напоказ возмутился: “Какая наглость думать, что тебе принадлежит весь мир!” Тимур в ответ указал на турецкое знамя: “Ещё большая наглость думать, что тебе принадлежит Луна!”

Величайший среднеазиатский полководец вообще очень трепетно относился к нависающим над головой красотам природы. О богато обустраиваемой столице своей империи, Самарканде, он говорил: “Над Самаркандом всегда будет голубое небо и золотые звёзды”.

-12-

пред 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 след