Синхронно с появлением в коридоре нового продавца, держащего в руках упакованные в целлофан горшочки с орхидеями, местность за окном покрывается приличной высоты жёлтыми и бордовыми холмами, прореженными зелёными островками. Красотища!

— Зелёные кустики травы – это арбузики и янтак, верблюжья колючка, цветущая весной розовым, — просвещает Татьяна Васильевна. — Когда её заваривают сырой, полезно от язвы, геморроя. И очень полезный мёд, особенно для желудка!

Восторженно слушая попутчицу, я в то же время всё больше и больше не верю, что среди проносящихся мимо полупустынь затерян цветущий зелёный город, служащий домом для двух с половиной миллионов человек.

— Представь, как здесь весной красиво! — восклицает русская собеседница. — Трава вся зелёная! Растут тюльпаны! Мы раньше специально ездили в степь их собирать.

Подтверждая живописность степного мира, под железной дорогой проходит табун коричневых лошадей. О, восточная красота в 3300 километрах от столицы России!

Если бы меня спросили сейчас “Где ты находишься? Где ты?”, то я бы моментально ответил: “В Монголии!” Если бы те же вопросы мне задали во время пребывания в Монголии, то я бы ответил: “Под Ташкентом!” Единственное, на Дальнем Востоке реки в октябре замёрзшие, а тут – пересохшие.

— Это у нас так проводник надушился?! — реагирует Татьяна Васильевна на аромат, оставшийся после визита лысого проводника за пакетиком чёрного чая.

— С ума сойти! Мужики! — громко изумляется попутчица.

— А Вы что думали? — улыбаюсь я про себя. — Свидание с Родиной, оно такое.

Сам бы я при встрече со своей страной, Россией, в первую очередь съел бы ржаного хлеба, а уже потом бы и подушился, и сходил в баню, нырнул в прорубь, отведал водки, выпил томатного сока, поиграл на балалайке, станцевал бы “Яблочко” с медведем.

— У вас в Ташкенте чёрный хлеб есть? Не серый, а именно чёрный, как в России?

— Есть, у нас всякий хлеб есть, — задумывается вслух Татьяна Васильевна. — И чёрный, и серый, и заварной, и отрубной, и с семечками, и с картофелем, и кукурузный, и луковый!

Будто слыша наш разговор, половина доселе бесплодной степи превращается в спаханную: огромные тёмные поля чередуются с бежевыми. У находящихся по левую руку коров шансов найти пропитание тут явно больше, нежели у их собратьев, виденных на пригорках. Три часа до Ташкента.

— Так, наверное, и везли на целину, распахивали, — подытоживает собеседница.

— И города называли Целиноградами, как нынешнюю Астану, — добавляю я и тотчас вспоминаю покорявшего целину белокурого Ивана Бровкина.

На приграничной станции Сары-Агач (“жёлтое дерево”. – Прим. автора) вместо казахских таможенников к поезду первыми подходят две дворовых собаки. Как говорится: одна голова – хорошо, а две – лучше.

— Ну и как, Вы, грустите, что покидаете Казахстан? — улыбаясь, вопрошаю Татьяну Васильевну.

-24-

пред 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 след