Бек, касаемо таджикского боевого духа, со мной соглашается и, разоткровенничавшись, делится, что дважды сидел в тюрьме: сначала в Узбекистане, а затем в Костроме. По словам азиата, дома, в Термезе, он уже три прошедших после депортации из России года.

Остановка. Контрольно-пропускной пункт.

Из-за того, что у водителя, вероятно, не всё в порядке не только с прошлым, но и с настоящим, проверка стопки документов затягивается почти на пять минут. Пробегая по листам, полицейский вскользь поглядывает и на меня – я в ответ стараюсь просто смотреть в сторону.

— У меня не всё ладно с бумагами, поэтому я не люблю этот КПП, — признаётся улыбающийся узбек после трогания машины. — Лучше тут не ездить.

Удаляющиеся полиция и город заставляют задуматься о том, как человек вообще попадает в ситуацию, когда рядом с ним сидит дважды судимый узбек, справа проплывает степь, а слева, в нескольких шагах от асфальта – огороженная забором с колючей проволокой приграничная зона. Восточная история.

Исходящая отовсюду опасность могла бы нагнетаться и далее с увеличением расстояния до Термеза, но растущие за “колючкой” кусты довольно быстро расступаются, являя взору текущую примерно в трёхстах метрах от дороги Амударью и возвышающийся за ней чуть всхолмленный пустынный афганский берег!

Здравствуй, Афганистан!

Мгновенно мои глаза буквально впиваются в него, как впивается в плоть человека голодный комар, скалящий зубы крокодил или занесённая врачом игла. Чистое голубое небо над границей этому только способствует как самый надёжный боевой товарищ.

В Афганистане, в “чёрном тюльпане”,

С водкой в стакане мы молча плывём над землёй.

Скорбная птица через границу

К русским зарницам несёт ребятишек домой.

Взгляд отрывается от Афганистана лишь, когда Бек берёт влево и заглушает автомобиль у бежевых въездных ворот в Старый Термез, у края городища. С ходу азиат предупреждает:

— У нас тут со всем строго, особенно с фотографированием – граница же. Верхушка ворот, наверное, единственное подходящее место, да и то – нужно быть очень аккуратным.

Ведущая наверх каменная лестница упирается в продольную прямоугольную площадку, с которой открывается изумительный вид на афганский берег, ютящийся у самой кромки одинокий домишко и широкую Амударью, текущую от стоящей вдалеке слева громадной буквы “А” до высящейся вдали по правую руку буквы “Я”. Красотища! Пусть даже в домике затаился талибский снайпер.

-34-

пред 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 след