В отличие от ещё более повеселевшего благодаря прибытию на родину самарца, Татьяна Васильевна, русская жительница Ташкента, теряет всякие остатки бытового приличия. Мало того, что ранее она пыталась командовать всеми, без спроса листала чужие паспорта, не добавляла слово “пожалуйста” к просьбам налить воды или зарядить телефон – так теперь попутчица берёт без разрешения мой черновик и начинает обмахиваться им точно веером, хотя её собственный веер лежит в женской сумочке! Восточная наглость!

Заметив на тут же выданных взамен черновика листах описание истории Узбекистана, попутчица останавливает своё охлаждающее движение – и приступает к чтению. Знание всё преодолеет: и воцарившуюся в салоне жару, и холод, и беспардонность.

Но и оно не всесильно: вместе со снятием со вторых полок баулов духота в вагоне усиливается. Даже на сотрудниках таможни уже нет ни фуражек, ни курток цвета хаки – верхние половины тел покрывают одни чёрные футболки.

Вслед за раскрытием сумок проверяющие просят узбекских пассажиров откупорить бутылки. В момент через освобождённые от пробок горлышки на волю вылетают джины самых разных цветов и размеров! Нависая над узбеками, все как один они осведомляются: “Что пожелаешь, мой повелитель?!” О, восточная сказка!

— Хорошо. Можете закрывать, — даёт добро таможенник, и джины прячутся в свои стеклянные квартиры.

Осмотр продолжается.

— Я написал, что во время проверки узбеки открыли бутылки, — делюсь с собеседницей, — и из каждой вылетели джины.

— Паразит! Узбеки не пьют! — смеётся Татьяна Васильевна.

— Ну, я же не про алкоголь, — улыбаюсь. — Имелись в виду бутылки, кувшины…

— Чайники, — дополняет тарный ряд русская. — Но узбеки не пьют. Когда Андропов ввёл сухой закон, так в кафе предлагали чай белый, чай коричневый: водка, коньяк.

На второй час таможенной проверки я уже сижу на нижней полке среди множества сумок с подвёрнутыми под себя босыми ногами. Я – узбек. Я – “Шарли”? Нет, я – узбек. Мимо проходят две служебных собаки. Одна голова – хорошо, а две – лучше.

— А вам сколько до Ферганской долины от Ташкента ехать?

— Три-четыре часа, — отвечает левша, — через перевал.

— У них вся семья музыкальная, — улыбается шахматист, говоря о своём молодом друге, везущем брату барабан – тот, что упал мне на ногу при отправлении из Москвы.

— А ты на чём играешь? — спрашивает Татьяна Васильевна.

— А он – с арматурой, — смеётся самарец.

Затронутое в беседе среднеазиатское искусство заставляет меня вспомнить идущий в Москве спектакль с названием “Мигрант-балет”. В нём реальный таджикский щупленький мигрант, постоянно выполняя балетные элементы, с юмором рассказывает о своей жизни в столице России: как он, имея хореографическое образование, работал на московских стройках.

-26-

пред 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 след