Напрочь позабыть о Хызре – учителе пророка Моисея, продырявившего лодку бедняков во избежание её использования для войны их правителем и убившего мальчика, должного стать величайшим деспотом и садистом, – заставляет продолжительная стоянка в Рязани, во время которой начинается подлинное сумасшествие! Вагон, и так схожий с гаражом на колёсах, наполняется чуть ли не митингующей толпой, раздаётся ор, баулы кладутся на баулы, в окна стучат провожающие, по коридору, крича на всех, с трудом пробирается обозлённая статная узбекская проводница Райхона.

Убираемый засим с верхней полки тюк и вовсе сталкивает вниз цилиндрическую сумку. О, упавший мне на ногу барабан! О, стоящий на дворе 2016-ый год! Кажется, что вывозят всю Россию!

Лишь трогание поезда немного успокаивает ситуацию: наперебой из телефонов новеньких пассажиров звучат восточные мелодии звонков. Восточное прощание.

Расчищенную надо мной вторую полку тотчас занимает один из узбеков. Что касается перекочевавших с верхнего места сумок, то они вкупе с ранее уже заслонявшими боковое окно баулами теперь полностью скрывают вагонную стенку, от пола до самого потолка.

И чем дольше я гляжу на утрамбованные сбоку вещи, тем всё более и более мне становится жалко их владельцев: жизнь видится совсем по-другому. Однако я, родившийся во время нахождения войск СССР в Афганистане, именно такой и хотел увидеть её, поехав в Среднюю Азию. Хотел понять, как живут вынужденные работать вдали от родины узбекские мигранты, о чём они думают, как относятся к русским. Где это лучше сделать, как не в дороге до Афганистана, проходящей через весь Узбекистан?

— Да, в дороге то расскажешь, что близким не говоришь, — соглашается перед сном с озвученными мною мыслями Татьяна Васильевна.

Только стрелки на наручных часах фиксируют восемь утра, вагон становится на уши, подсвеченные ярким солнцем. Слышатся разговоры, ходьба, реклама пирожков. Моя проснувшаяся попутчица шуршит пакетами, как зарывшаяся в целлофан кошка, из-за чего отныне представляется мне не миловидной бабушкой, а грозной старухой.

Спокойны исключительно проносящиеся за стеклом серые дома деревень, выкапывающие картошку люди, реки и мосты: Россия в начале октября всё ещё зелёная, с редкими вкраплениями жёлтого. Отчасти зелен и вагон, потому что в соседнем отсеке под столом везут сложенный зелёный велосипед.

— У меня две собаки: лабрадор и кавказец, — спросонья делится Татьяна Васильевна. — Как уехала – неделю не ели. Из грязных тарелок не кушают, переворачивают.

— Я вообще считаю, что собаки – самые чувствительные и понятные человеку животные. Поговорка есть: никто не любит человека больше, чем собака – даже он сам.

— Когда в одно время к маме медсестра приходила, так собака, Багира, её носом от калитки толкала, а потом, не двигаясь, ждала, пока капельницу капали.

-6-

пред 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 след