Магдуда Талгатовна, во время учебной практики также трудившаяся проводницей, проводит пальцами по вагонной стенке:

— Это польские вагоны – видите, мягкие вставки. Раньше всё деревянное было, и мусор раньше выкидывали прямо между вагонов.

— А Вам какие случаи больше всего запомнились? — живо интересуюсь я.

— Любая поездка была словно кино с нашим участием! Как-то ехали мы по Чечено-Ингушетии в Новороссийск. Чеченцы в вагоне-ресторане сидели все светлые, с голубыми глазами. Потом один к нам пришёл, шоколадку принёс. Придурок! Я ему – отворот-поворот, так он шоколадку в окно выкинул – и к Аллке подсел. Я тогда взяла нож, которым арбуз резали. У этого же носки высокие были, а там – кинжал: “Ты этим не зарэжешь! Этим рэжь!”

Толику засмотревшись на раскинувшуюся на холмах низкоэтажную Сызрань, собеседница дополняет:

— А после пришёл мужчина: “Девочка пропала, посмотрите в вагоне-ресторане”. Перегоны-то были по два-три часа. Потом её, пятнадцатилетнюю, нашли выкинутой из поезда, изнасилованной…

— А как раньше ездили? — немедля окунается в более позднее прошлое узбекская татарка. — Взяли четыре билета на семерых с детьми. Поезд пришёл в Термез, карантин – всё закрыто, темно. Еле впустили… Заходим, а всё занято: по четыре человека на полке. Выторговали три места своих, а на четвёртом постоянно кто-то менялся, спал.

— Одно окно в нашем вагоне было разбито, в него мешки с луком закидывал таджик, чтобы везти в Россию. Потом сам залезал – у него пятеро детей, как-то зарабатывать надо.

— А чтобы из Ташкента в Термез уехать, очередь отстояла с детьми. Сначала к поезду было не подойти, после же за три-четыре минуты всё заполнилось. Все полы заняты, даже женщина с семимесячным ребёнком в проходе сидит. Ну, я, конечно, свои места освободила – все же безбилетниками ехали.

Быстро сменившая сызранский частный сектор широченная Волга завораживает взор как своей блестящей на солнце водой, так и выстроившимся в ровную линию десятком сухогрузов. Улица Сплавная.

Прижавшаяся к воде на расстояние пяти метров железная дорога в течение более получаса донельзя походит на рельсы, уложенные на берегу Японского моря во Владивостоке. Дальневосточная красота!

— Широка страна моя родная! — непроизвольно запевает Магдуда Талгатовна, едва вагонная вереница выбирается на длиннющий мост.

Казахского же попутчика российскими просторами уже давно не удивить:

— Я в Оренбурге живу, а работаю вахтовым методом на Ямале. До Воркуты поездом езжу – оттуда три часа на вертолёте, хотя сейчас до нас и “Боинги” летают. Мы в Саббете порт строим для отправки газа. Сырье туда кораблями доставляют из Архангельска.

— Как погода у вас?

— Температура бывает под пятьдесят градусов, но при сорока двух не работаем.

— А сколько зарплата? — задаёт вопрос узбекская татарка, который я бы никогда не задал, потому что считаю его таким же неэтичным, как вопрос о возрасте женщины.

— Сто с лишним.

-10-

пред 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 след