— Как у вас хоронили умерших? — испиваю я до дна набожную чашу.

— Обмывали, читали молитву, затем клали на устройство специальное – длинные носилки, – и несли на кладбище. Все порядки – из южных стран, всё же портится из-за жары. У русских человек может и день-два дома пробыть… Климат-то холодный.

Будто знак за окном проплывает кладбище. Немного мистики среди белого дня. Четыре часа до Самары.

Близость волжского города-миллионника и обсуждение чужеземного погребения побуждают меня вспомнить, что на самарских кладбищах похоронено много цыган. Мраморные плиты на их могилах по размеру сравнимы с полами комнат, а на высоких памятниках усопшие изображены в полный рост.

— У нас все должны кричать во весь голос, — продолжает Магдуда Талгатовна мрачный рассказ, — дети, и те должны кричать. И всё без слёз – не люблю это. У русских, кстати, тоже раньше специальные плакательницы были.

— В течение сорока дней должны все приходить. Я с этим концертом, театром никогда смириться не могла. И свекровь говорила: “Я уже не знаю, что это за обычай, уже не могу – сердце разрывается”.

Неудавшаяся кутья еще больше испортила настроение на поминках.

За песчаными склонами, поросшими соснами, появляется станция Балашейка. Не спуская глаз с мельтешащих снаружи поселковых домов, Сарсен признаётся, что раньше работал проводником:

— Ездил в Симферополь, Таджикистан, Ташкент. Окна в вагонах были сетчатые, потому что дети камнями разбивали стёкла. Особенно в Таджикистане: поезд едет медленно, кругом скалы, вот и кидают.

Девятьсот километров от Москвы.

— От Термеза до Арыcа люди с автоматами заходили, грабили (Арыс – узловая станция на юге Казахстана, от которой отходят железные дороги до Бишкека и Ташкента. – Прим. автора). Мне предлагали двери ломами закрывать. Ну, а я что? Всё равно же через окна влезут. Ну, подошёл ко мне, поговорили – так и поехал дальше.

— А друг после попросился, поехал: договорился, видно, с кем-то раньше. Так его всего обчистили. “Зачем я поехал?” – удивлялся он.

— Свою-то шкуру не жалко, главное – люди, — уверяет Сарсен.

— Это Вы как проводник говорите?

— Да!

— Вагон на ходу четыре минуты горит, стоя – семь.

— При пожаре надо внизу укрываться, а если наверх забраться – всё, упадёшь.

— У Вас были подобные случаи?

— Были! — восклицает казах. — Вагон только после капитального ремонта был, и кто-то окурок кинул в кучку угля… Подхожу – краска уже подгорает! Я сразу мешок этот хватаю руками – горю! Кое-как выкидываю его на улицу, остальное ногами топчу, заливаю. Бог уберёг! Правда, пальто зимнее пришлось выкинуть. А так, бывало, у других вагоны горели.

-9-

пред 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 след