на главную

Над баями он зло подшучивал, и проделкам его не было конца. Но всегда делал это так ловко, что вызывал у простых людей одобрительный смех.

Шли годы. Стал Чаготай джигитом, но вот беда: всё ещё не было у него и признака бороды и усов. Люди стали называть его Алдар-Косе, что означало “безбородый хитрец”.

Под этим именем и стал он известен в народе”.


Едва поезд трогается, и за окном начинают проплывать обширные пространства, то засеянные, то голые, то прореженные узкими полосками деревцев – порой иссохших и скрюченных, – смуглый седой узбек Наби говорит:

— Я в России везде был!

— Что думаете о ней?

— Россия для меня – как Родина. Я русский народ уважаю. Мы были как братья, братьями и остались.

На полноватом круглолицем азиате серая рубашка, в его рту не хватает нескольких передних зубов, золотых нет совсем.

Задумываясь среди монотонной зеленоватой травы, краплёной жёлтыми и фиолетовыми цветами, о зубах, я ловлю себя на мысли, что уже начал вглядываться в рты своих попутчиков, точно стоматолог. Разъезд Шолак-Су.


Вследствие того, что пропитываемый запахом гари состав отныне изрядно пошатывает, попадание струёй воды из тэна в стакан становится подлинной игрой. Но не для Наби – азиат, отказываясь от чая, рассказывает, что его и ещё пятерых узбеков не пустили в Россию и выслали из Илецка. По словам моего смуглого попутчика, за обратную дорогу проводник просит очень много денег:

— До Актобе он нас довезёт, а там сойдём – и будем знакомым звонить, просить, чтобы купили билеты.

— А вам в Ташкент нужно?

— Не, в Термез. Знаете, где он?

— Ага, на границе с Афганистаном.

— Вот, сто двадцать пять километров не доезжая до него.


Фразы узбека растворяются в наполнившейся печалью тишине, и я отвлекаюсь на воцарившуюся снаружи бесконечную степь. Деревьев почти не видать – они встречаются лишь изредка.


Степь да степь кругом,

Путь далёк лежит,

В той степи глухой

Умирал ямщик.


Остающаяся за спиной физическая граница между государствами – фактически, естественная природная линия, разделяющая пышущую жизнью флорой с почти мёртвой землёй, – коей являются двухметровый забор из колючей проволоки и разровненная полоса песка, совершенно не нарушает безмолвия. Зато про себя я буквально восклицаю: “Здравствуй, Казахстан!”


В Жайсане, на казахско-российской таможне, где все общаются по-русски, средних лет худощавый смуглый узбек Алишер более подробно повествует мне о произошедшем при въезде в Россию:


-15-

пред 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 след