Неспроста ведь и предполётный просмотр космонавтами “Белого солнца пустыни” стал традицией на Байконуре. Если сейчас сравнимые с героями люди учатся по фильму азам работы оператора для съёмок на орбите, то полетевшие в космос после трагедии с “Союзом-11” Лазарев и Макаров говорили во всеуслышание, что, благодаря впервые показанному на космодроме истерну, их на протяжении всего полёта морально поддерживал третий член экипажа товарищ Сухов. С тех пор ни один советский космонавт не погиб.

Ваше благородие, госпожа Удача,

Для кого ты добрая, а кому – иначе.

Девять граммов в сердце, постой, не зови,

Не везёт мне в смерти – повезёт в любви.

Как только хвост вагонной змеи покидает станцию Тимур, к железной дороге на очень близкое расстояние прижимается река Арысь. Её желтые-жёлтые воды текут меж двух зелёных-зелёных берегов, окружённых сплошь бежевым пространством. Красота!

Воздух над уходящей за горизонт степью начинает плавиться, как плавится он в жару над асфальтом или водной гладью, образуя мираж. На короткое время его заслоняет встречный голубой поезд “Алматы-Уральск”, едва-едва простившийся со станцией Арысь – большим железнодорожным узлом, в котором сходятся ведущие из Шымкента и Ташкента пути. До казахского города, находящегося на пути в Бишкек – семьдесят километров, до узбекской столицы – в два раза дальше.

Буднично проехав через именитые “Ворота Средней Азии”, состав выбирается на покрытую высокими бежевыми холмами местность. Жёлтая река сызнова подступает вплотную к насыпи с рельсами, на обоих её берегах то тут, то там к колышкам привязаны ослы.

Наблюдение за серыми хвостатыми работягами со свободного бокового места совершенно не отличается от праздного сидения на веранде кафе. Как официант, вдоль столиков прохаживается второй проводник, с аккуратной миниатюрной бородкой. Из-за неё и круглого лица он очень походит на казахского хана.

— Бородка – обязательно, — говорит Чубак, трудящийся на железной дороге уже десять лет. — Чтобы читать молитву, пять раз в день.

— А что имя Ваше означает?

— Чубак был правой рукой Манаса, потом ей Акмамбет стал.

— А Манас настоящий? — улыбаясь, спрашиваю я о герое-богатыре из киргизского эпоса, являющегося самым большим эпосом в мире.

— Конечно. Манас в Таласе жил, владел богатством. Сорок джигитов помогали ему – сильные мужики были.

Не успев вдоволь насладиться видом пьющей из ручья коровы, на спине которой сидит ворона, я перевожу взгляд на высящиеся впереди холмы: с завидной быстротой каждый из них до самой макушки покрывается шымкентскими домами. Остановка.

На стене привокзального здания написано: “Не ссать, не срать. Штраф – 1000 тенге”. Шымкент – культурный город. В том, что он ещё и смешной, сразу же убеждает не только его название, для коего не соблюдается правило “жи-ши пиши с буквой “и”, но и переходящие железную дорогу через тамбур шымкентцы:

— Смотри, так раз – и вышел в Бишкеке, — хохочет над первым второй.

-33-

пред 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 след