на главную

Князь повернулся лицом к своему другу и главному помощнику, немного помолчал, а потом сказал слова, глубоко врезавшиеся в память Стеньки.

— Замысль… Замысль, Стеня, замысль… Старик вдохнул в меня замысль. Я ничего не могу с этим поделать… Ступай с богом к людям.

Фёдор снова развернулся и неспешной походкой зашагал дальше – туда, откуда он начинал обход городского периметра в каждый последующий вечер, вплоть до самого решающего дня.


Главная проверка в канун равноветрия затянулась до глубокой ночи. Громоздкие ворота, развешенные вокруг всего города на тяжёлых круговых петлях, на самых добротных брёвнах-столбах, заставляли буквально трепетать – верейский лес, как никто, был щедр к своим соседям.

Даже у последнего обойдённого столба князю никак не верилось, что дело кончено в срок. Только когда Луна вовсю засияла на небе, он наконец-то покинул места проведённых работ, и усталые шаги посреди ещё долго не гаснувших в окнах домов лучин перенесли его в княжеский терем, где, не ужиная, городской голова повалился на кровать.


Тут я зажёг белую свечу на белом подсвечнике, поднял белые жалюзи, зажёг белую сигарету и выпустил белый дым. Открыв жалюзи, я впустил в помещение белой кухни чёрную ночь с мириадами жёлтых огоньков вдалеке виднеющихся домов. Свеча на фоне их смотрелась как своя. То есть она идеально вписывалась в эту картину. Свеча на фоне безумного великолепия ночи. Что ещё может украсить такую потрясающую ночь?

В это время у меня завис белый ноутбук, на котором я печатал, и антивирусная программа выдала предупреждение, что меня атакует какая-то посторонняя программа из интернета. Представляете, до чего дошёл прогресс?! Я сижу и пишу на чистом белом листе бумаги, роль которого играет белый экран, как до этого писали Пушкин, Гоголь, Достоевский, старцы-летописцы, и меня внезапно кто-то атакует из бумаги! Кто-то невидимый и очень, пожалуй, злой. Он хочет меня, скорее всего, нагло обмануть, отнять деньги, а я просто сижу и пишу на этой бумаге. Представляете себе мысли Пушкина, если бы его кто-то атаковал из листа, на котором он пишет? Нет, вы только представьте себе это!

И вот, что я ещё всенепременно добавлю, напрочь забыв о стремительных атаках. Вы знаете, это как мечта: сидеть вот так вот, думать и наносить свои мысли на бумагу. При поблёскивающем огоньке свечи, на фоне чёрной ночи с жёлтыми огоньками вдалеке виднеющихся домов. Огоньке свечи, которая просто-таки идеально вписывается в золотисто-чёрную картину в оконной раме. И всё это происходит в России, о которой я пишу! Знаете, это как с домом. Ты можешь сидеть где-то далеко и писать об этом доме. А можешь сидеть именно в этом доме и писать о нём! В такие моменты чувствуешь единение с тем, что пишешь. Ты чувствуешь, что пишешь, как никогда. Каждое слово, каждую строку. Как говорят в спорте, дома и стены помогают. Привет, писатель-эмигрант! Пиши про всё, что угодно, но не про Россию. Пиши про ту страну, где ты теперь, пиши про звёзды, морских хищников, выдумывай истории, анализируй жизнь местных людей, их характеры и судьбы, но ничего про Россию! Ничего! Ведь, как гласит одна кем-то ранее высказанная мысль, “если ты жил здесь и выжил, если не сломался, то ты – герой на все времена, а если уехал навсегда, сдался, то тебя нет и никогда не было”. Слышишь? Тебя нет. Ты никому здесь не нужен. Так что не тявкай оттуда. Не открывай свой рот. Только находясь здесь, посреди чёрной ночи с жёлтыми огоньками вдалеке виднеющихся домов, ты чувствуешь, что Россия где-то рядом. Она как будто сидит с тобой за столом и направляет твои мысли к самому главному.



-11-

пред 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 след