— Точно, князь, летим! — заорал Стенька.

Одновременно и не сговариваясь, все провели рукавами по взмокшим от напряжения лбам.

Тотчас князь резко вскинул руку, три раза отрывисто перекрестился и начал громко, чуть ли не переходя на крик, читать молитву: “Отче наш, иже еси на Небесах! Да святится имя Твое. Да придет Царствие Твое. Да будет воля Твоя и на земле, как на небе. Хлеб наш насущный дай нам на сей день и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим, и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь… Отче наш, иже еси на Небесах…”

Небеса же были что надо. Белоснежные облака не летели как обычно, параллельно земле – они падали точно спускаемые на дно колодца вёдра и утопали в белом облачном море. Словно у каждого из них был вертикальный закат, как вертикальный закат солнца. Если и существует седьмое небо счастья, то определённо оно уже было позади.

Чуть погодя стало происходить совсем неясное – на город начала наползать тень, накрывающая собой улицу за улицей. Верея погрузилась в полумрак. Затем тень так же поступательно сползла с города, но вдруг последовал намного более сильный толчок, будто что-то на поверхности воды врезалось в поплавок или резко повторно клюнуло где-то в глубине.

Всё кругом в одночасье стихло: облака в окне принялись лететь параллельно земле, деревья клонящимися кронами потянулись за ними. Определённо, ветер сменил направление со строго вертикального на обыденное горизонтальное, точно уперевшись в какую-то воздушную стену, а вернее – в воздушный потолок. Будто он остановился, осмотрелся и полетел туда, куда глядят его невидимые глаза, прихватив с собой и Верею.

Переждав с четверть часа в комнате, погруженной в полную тишину, Фёдор оттолкнул дверь. Вышел и поразился. Там, в той стороне, куда дул ветер, линию горизонта закрывал вцепившийся огромными когтями в город громадный орёл. Он размахивал невероятного размера крыльями и летел вперёд, гонимый заветным попутным ветром. Примерно на середине спины могучей птицы князь разглядел крохотные дома разной высоты, с пробивающимися сквозь них маковками церквей. Фёдор сызнова трижды перекрестился и промолвил: “Боже всемогущий…”. То же сделали застывшие на пороге Стенька и Кадим.

Орёл тащил за собой “добычу” легко и непринуждённо. Создавалось впечатление, будто Верея надёжно стояла на земле, как раньше, поэтому, осмелев, троица прошлась напрямик к южной окраине города. Воротины, подталкиваемые изрядно унявшимся ветром, вращались как-то нехотя. Каждую из них можно было с небольшим напряжением сил придержать рукой, дабы пройти между столбами за периметр, что верейцы и сделали.

За воротами они легли наземь и осторожно подползли к границе, отделяющей вырванную землю от окружающего неба. Достигнув своей цели, Фёдор, Стеня и Кадим вцепились понадёжнее руками в кочки, высунули свои головы за кромку и посмотрели вниз. Среди множества облаков, проплывающих под Вереёй, изредка проглядывала покидаемая местность. Между белых клубов вырисовывались синие реки и озёра, виднелись огромные куски зелёных лесов и бежевых полей. Все трое долго провожали глазами невиданную доселе красоту – она завораживала и заставляла сравнивать себя как минимум с прекраснейшей женщиной или ангелом. Но главное заключалось в том, что город летел – и в этом не было абсолютно никакого сомнения.

Вернувшись на княжеский двор, городской голова попросил помощников вынести три стула из терема. Взяв их с собой, верейцы направились на край высокого берега Протвы, обмелевшей до самого дна, за Собор Рождества Христова: оттуда открывался изумительный вид на Заречье – находящуюся в пойме реки низменную часть города. Именно в неё вцепилась своими когтями разудалых объёмов коричневая птица. Мужчины установили стулья, сильно вдавив их ножки в почву для пущей надёжности, и сели.

-16-

пред 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 след