Дома проносились под ним крупными скоплениями, наползающими с разных сторон на пологий холм. По левую руку между скученных крыш проглядывал ровный ряд церквей и колоколен. Каждый следующий купол чуть возвышался относительно предыдущего будто лесенка, увенчанная повисшим в небе месяцем, ровнёхонько над последней маковкой. Определённо, можно было бы пробежаться по ступенькам-куполам и добраться до верхней площадки с Луной, символизирующей собой дверь, которой обычно оканчиваются все лестницы. “Что там, за этой дверью?” – пуще прежнего заинтересовался Стенька и побежал вверх. Добравшись до намеченной цели, “исследователь” отдышался и протянул ладонь к ручке: видимая сторона Луны поддалась неохотно, и он вошёл. Тоннель, ведший внутрь ночного светила, был тёмен и прохладен. Чтобы согреться, Стенька снова засеменил. И только достигнув конца огромной трубы, он увидел ещё одну, еле заметную в темноте дверь.

Решение потянуть за нащупанную впотьмах ручку далось далеко не сразу – всё-таки нужно было предвкусить ожидание неизведанного. Стеньке почему-то без сомнений казалось, что он увидит перед собой чёрное-чёрное небо. Небо, которое он видел на Земле, лежа особенными августовскими вечерами на соломе возле дома. В столь волнующие глаза минуты он приобнимал Софью за плечи, притягивал её как можно сильнее к себе и смотрел вверх, ожидая от горящей ярким белым светом россыпи звёзд чего-то невероятного. Светила манили, звали, кричали. Возможно, у них у всех был праздник, и они там шумно гуляли. А возможно, они все просто спали, тихо посапывая на своих небесных кроватях. Возможно, звёзды шли в небесные поля или же просто смотрели на них с женой, посылая небесные порции любви. Россыпь алмазов. Россыпь капелек росы на бесконечном чернозёме. Россыпь пёстрых огоньков небесных свечей небесных церквей. Россыпь горящих глаз. Россыпь мельчайших осколков чего-то единого. Настолько мельчайших, что Стеньке всенепременно хотелось собрать их в одно целое, соорудив полотно или скомкав в шар. А потом взять этот шар к себе домой, поставить на стол и любоваться каждую ночь, лучше зимнюю ночь, не вставая с кровати. Он безумно хотел, чтобы Софья видела всё то, что отражалось в его глазах, потому что любимая была слепой. Так вышло, что ей с самого рождения не удалось увидеть и толики дневного света, хоть немножечко, хоть самую малость рассмотреть своего мужа. Она могла лишь при помощи осязания пальцами да услышанных слов воплотить в своём мире его образ, ровно как и образ всего мира, её окружающего. Поэтому Стенька вдохновенно рассказывал Софье всё то, что чувствовал, что мыслил, озирая яркие белые звёзды, горящие там, наверху, на чёрном небосводе. Совершенно то же, но в более крупных размерах, ожидал он увидеть, когда подошёл к двери.

Однако, прислонившись ухом к холодной поверхности “выхода” и замерев, “исследователь” услышал едва уловимый лай. Словно сдавленный лай, вырывающийся из слишком туго перевязанных поводками глоток псов. Вздрогнув от удивления, Стеня повернул ручку и осторожно подтолкнул дверь вперёд. Она с лёгкостью поддалась. Затравленный лай ударил теперь с необычайной силой по барабанным перепонкам. Но слух в этот раз был без надежд и шансов повержен тем, что Стенька увидел! Перед ним, прямо перед ним, огромный пастух с двумя остервеневшими собаками гнал по звёздно-чёрному небу большого медведя. Собаки пронзительно лаяли и брызгались слюной. Пастух еле удерживал их, постоянно дёргая за повода. Медведица что есть мочи бежала наутёк, сверкая стопами своих мохнатых задних и передних лап. Это было созвездие Гончих псов.

Сказать, что Стенька оцепенел – это значит ничего не сказать. Он, побледневший, замер точно каменный истукан. Стеня просто стоял и смотрел на происходившую перед ним небесную травлю и как будто ждал её окончания, желая узнать итог погони. Так, не шелохнувшись, он мог простоять, пожалуй, вечность, если бы ближняя к нему собака не заметила его. Ударив лапами о невидимую почву, она развернулась в обратную сторону и рванула к Луне, потянув за собой и пастуха, и второго пса. Несусветно испугавшись, Стенька “оттаял” и, не думая ни секунды, рванул прочь, внутрь тёмного коридора. Он пробежал прежний путь раза в два быстрее и наотмашь захлопнул входную дверь. Второпях, прыгая через ступеньку, Стенька промчался по лестнице из куполов до самого низа, где принялся отчаянно дышать, возвращая своим лёгким и сердцу привычный ритм работы.

-2-

пред 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 след