— А то, мужик, ты не знаешь?! Главу города отдать под суд! Думу под суд! Всё правительство России под суд! Всё разворовали! А теперь хотят ещё всех погубить – летим, никто не знает куда… Сбросят нас всех вниз, и всего делов. Без воды оставили, без света! А сами отправятся за границу жить!

— Долой жуликов и воров! — заорал раздражённый своими же словами собеседник куда-то в направлении центра сквера.

— Долой! — поддержали его окружающие.

— А пьёте-то вы зачем? — не удержался городской голова, едва крики притихли.

— Как зачем? Чтоб веселее было! Чтоб вырабатывался у нас эндорфин, гормон счастья. Без него бы мы здесь совсем заскучали…

Князь перестал что-либо понимать. Точнее, он понял, что управляют Орлом неугодные народу люди. Плюс, выходило, что наличие замусоренных рек, невежественное поведение, охотливая ворожба – всё это, получается, не зависит от отношения власти к людям. А вот всё остальное…

Фёдор всегда связывал требования народа о смене правителей с серьёзной толпой, готовой к двум действиям, ибо смена власти – это всегда два действия. Во-первых, люди должны выходить на главную площадь с серьёзными, даже мрачными лицами, с глазами, в которых потеряно всё, должны носить безликие устрашающие одежды цвета похорон. Вожаки у них должны быть под стать – волевые, с устремлёнными нравами, готовые вспыхнуть и погаснуть как звезда на небе, что бы с ними не случилось. Если же ряд попыток давления народным гневом не увенчивается успехом, то в дело должно вступать действие второе.

Из бунтующей среды, надламывающей собой многие человеческие нравы, выделяются люди, ясный ум которых и горячая страсть, не ответственные ни перед кем, и даже перед самой своей телесной оболочкой, преодолевают грань между сердечием и кровью. Правда, честнее и вернее, изготовившись, выпускать кровь душащей власти, нежели колоть впопыхах охранных стрельцов или себе подобных супостатов. Кошка, собака, палец, рука или жизнь детей свирепствующих псов станут самым точным оружием, бьющим бессердечно в самое сердце, не задевая больше никого.

Здесь же, в Орле, царил балаган. Большая ярмарка, гульбище, бесплатная раздача пряников, неведомый эндорфин – только такие слова крутились в голове у Фёдора. Как идти куда-то, если ты даже первый шаг сделать не можешь?

Разгневанный глава Вереи, привыкший к порядку, не выдержал беспорядочного кружения зачастую противоположных друг другу нравов. Он ринулся к помосту, расталкивая народ локтями. Побледневшие Стенька и Кадим молча наблюдали за протискиванием своего главного воеводы. Конечно, князь не думал обвинять незнакомых ему людей и, тем более, учить их жить. Он просто намеревался обратить внимание собравшихся на их удивляющее, лишённое здравости поведение; следом он хотел указать на то, что творилось на дне реки, а уж потом – задать в лоб всей толпе загаданный вопрос о том, для чего же всё-таки красота Руси и нужна ли ей вообще эта, столь призрачная, вещь.

Несмотря на возмущённые окрики, Фёдор забрался на дощатую сцену, где оттолкнул сутулого оратора от чёрного прибора на длинной чёрной ножке, делавшего звук в несколько раз громче.

— Люди! Люди Орла! Тише! Тише! Тише! Вы же не слышите сами себя! Тише!

Сход спустя время недовольно примолк, хотя из разных концов по-прежнему доносилось велегласное ворчание.

— Посмотрите, как вы себя ведёте! Вы же бранитесь и гогочете, вы гадите и пьёте прямо здесь! Вы хулите Бога! Вы же пришли за другим! Что же вы делаете?! Вы требуете хорошей, чистой жизни! Вы хотите серьёзных перемен или, в противном случае, смены власти! Так зачем же вы себя ведёте наоборот?

-29-

пред 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 след