Не то что бы князь угадывал разницу во времени, но странное-странное чувство не покидало его на всём пути через короткую полосу деревьев. Чем дальше продвигались верейцы, тем больше чувствовали они под своими ногами то ли дыхание пышущего тела огромной птицы, то ли рыки неведомых городских ремёсел. Казалось, под землёй что-то бурлило, вздувалось, скукоживалось. Сидя рядом с Иисусом на высоком берегу Протвы, подобного, конечно, нельзя было ощутить.

Сверх того, из-за крон то и дело выныривали высокие печные трубы. Они донельзя настораживали и никак не укладывались в голове – в Верее таких труб отродясь не было. Глядя из своего города на чужой, Фёдор не придавал сему факту важного значения, но теперь, когда деревья начали редеть, озадачивающие мысли возникали всё чаще.

Окутанный облаком город начинался сразу за окраиной перелеска. И всё с виду было хорошо. Всё излучало спокойствие и тишину. В полупрозрачных клубах, которые неутомимый ветер нёс по улицам в точности так же, как в Верее, выделялись очертания зданий, пестрели макушки зелёных деревьев. Редкие бродячие собаки мирно спали на нагретых солнцем островках травы. Единственное, под ногами была чересчур плотная твердь: будто ни один полк промаршировал по этой застеленной туманом тропе. А так, всё, всё было хорошо. Всё, кроме времени.

В минуту – в минуту, когда хвост облака вильнул над головами – оказалось, что в Орле всё по-другому. Перед странниками возник удивительный город, отделённый от леса несколькими уходящими вдаль железными брёвнами. Позади не имеющих концов путей стояли долговязые кубические здания с абсолютно плоскими крышами. Некоторые местные терема были столь высоки, что закрывали собой добрую часть голубого небосвода!

Но продолжительное внимание верейцев захватили всё же далеко не они. Не то что бы высокоэтажные исполины, как две капли походившие друг на друга, сиюминутно перестали быть интересными для изумлённых гостей. Нет. Их глаза отныне были прикованы к двум древнегреческим Парфенонам, обрамляющим слева и справа просторную площадь. Именно с жемчужиной Эллады ассоциировались у Фёдора, наслышанного о знаменитом заморском строении во время княжеских сходов, два стройных ряда белых колонн, накрытых белыми крышами-портиками. “Однако чтобы здесь! Да сразу два Парфенона венчали слева и справа площадь-Акрополь! Чудо из чудес!” – буквально вскрикивал внутри себя князь.

И если он ещё долго не отводил взора от бесчисленных колонн, то взгляды Стеньки и Кадима, не отрываясь, уже бродили по земле, по наитвердейшей серой почве – будто кто-то застелил всё вокруг каменным одеялом. “Нам бы такую в Верее! – подумал Стеня. – Ведь во время весенней и зимней распутиц, бывает, без хлеба сидим и прочих завозных продуктов…”

По периметру площади впритирку друг к другу стояли железные повозки с окнами как в хатах и чёрными как ночь широкими колёсами. Стенька размыслил, что запряжённый конь, пожалуй, никак не сможет вызволить повозку из столь стеснённого места – понадобится с десяток мужиков, чтобы оттащить её вбок, да и то поочерёдно занося то одну сторону, то другую.

— Где это мы... — прикусил губу Кадим, заглянувший внутрь одной из повозок.

— Ой, не знаю, — вымолвил князь. — Но надо торопиться, торопиться…

Троица вновь прощупала стопами дотоле скрываемую облаком серую поверхность и, убедившись в её надёжности, направилась прямиком к центру площади, чтобы найти людей. Однако на обширном пространстве, окружённом зданиями, никого не было. На нём не было вообще ничего, кроме величавого пятиметрового орла, напоминающего огромного идола. Его крылья были полностью расправлены, а когти впивались в маленькую зелёную лужайку, будто сабли в живую плоть. Обступив птицу, верейцы не могли взять в толк не только смысл нахождения тут сего массивного хищника, но и не могли разуметь, как жителям удалось изваять такую махину из грунта и соломы.

-25-

пред 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 след