И каково же было удивление, когда пришедшие увидели перед собой не старую-добрую спокойную Протву, а беспокойную разлившуюся реку, вышедшую далеко за пределы своих берегов! Быстрое течение уносило с собой весь мусор, годами лежавший на дне: и дуги, и кувшины, и всё, всё, всё.

Пенящиеся валы довольно бойко рассасывались, и река, волна за волной, входила в привычное русло, оставляя влажными береговые низменности. Создавалось впечатление, что буквально с каждой секундой половодье теряло свою могучую силу.

Ещё немного погодя воды окончательно замедлились и потекли как прежде – аккуратно журча в тишине да направляя вслед за собой растущие на дне длинные зелёные травы. Князь оторвал глаза от успокоившейся воды, окинул взглядом город. Он пристально посмотрел туда, где всё это время был обкромсанный край земли, где белые облака когда-то врезались в толщу оголённого грунта.

Там, вдали, Фёдор увидел привычный, столь родной сердцу высокий лес! Стоящие перед ним серые деревянные дома будто утопали в бескрайнем светло-зелёном море. Растущая же меж изб зелень в волшебный Голубой час вообще предстала салатовой: салатовые деревья, салатовая трава (та, которая в далёком будущем будет сниться космонавтам. – Прим. автора).

Как круглогодичные, всепогодные золотые колосья-великаны, маяками притягивающие к зелёному русскому полю летом и белому русскому полю зимой, над всем этим великолепием высились златоглавые белокаменные церкви.

Князь упал на колени, обхватил лицо руками и горько заплакал.

Что происходило в голове Фёдора – было неизвестно. Однако спустя несколько минут князь вдруг резко убрал ладони с мокрых щёк. Он провёл пальцами по сырой земле, а затем и вовсе жадно припал к ней губами, будто она была для него сейчас и матерью, и женой, и дочкой, и Господом Богом.

Похожие, но в разы усиленные долгим ожиданием чувства испытал старик. Перс стоял вдалеке, на высоком береге озера, что образовалось на месте Вереи, когда огромный орёл забрал её с собой. Новоиспечённая гигантская яма за несколько часов заполнилась водами разорванной на две части Протвы. И когда пробил Голубой час, дряхлый старец увидел в небе точку. Она всё укрупнялась и укрупнялась, пока перс, наконец, не признал в ней два летящих города.

Сблизившись почти вплотную с лесом, орёл разжал когти и бросил свою попутчицу в воду. Сиюминутно водная масса взметнулась вверх – да так, что ничего нельзя было разглядеть за огромными фонтанами белых брызг. Поднявшись донельзя, вода пустилась вниз стеной ливневого дождя.

Рухнувшая в два счёта полупрозрачная мокрая завеса оставила вместо себя фантастический город.

Старик заглянул в золотой ящик и увидел, что он пуст. В нём больше не было маленького-маленького города с пёстрыми домами. Тут же понял перс, что отныне Китеж спасён! Китеж – город, который могут увидеть только те, кто чист сердцем и душой, город, в котором живут только те, кто чист сердцем и душой. Вкупе осознал старец, что избавил он, наконец, своё вековое тело от казавшихся неразрывными пут, что разрубил нити крепости булата, коими самая большая замысль соединила его тело с его душой. С сего момента душа была вольна! Старик, освобождённый от многовекового бессмертия, бросил последний взгляд на Китеж и с улыбкой на лице умер.

Оттоле его прах покоится в совсем неприметной могиле на верейском кладбище: под тенью высокой берёзы, под ковром из зелёной травы.

Стеня, первым оправившись от невероятного потрясения, покинул приятелей и отправился домой, к любимой. Любимой, которая должна была увидеть его в первый раз. В самый-самый первый. И он очень боялся этого. Его кидало то в жар, то в холод. То мурашки появлялись на теле, то – дрожь, то выступала нервная улыбка. Вдруг, не понравится он ей, разлюбит…

-38-

пред 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 след